Сьюзен Коллинз - Сойка-пересмешница

Я смотрю на свою обувь, наблюдая как нехилый слой пепла оседает на прекрасно выделанной коже. На этом месте когда-то стояла кровать, которую я раньше делила со своей сестрой Прим. Напротив располагался кухонный стол. Почерневшие обломки кирпичей из разрушенного дымохода являлись своеобразным ориентиром по останкам дома. А смогла бы я ориентироваться в этом море пепла по-другому?

От Дистрикта 12 почти ничего не осталось. Месяц назад, огненные Капитолийские бомбы стерли с лица земли бедные шахтерские кварталы в Шлаке, городской рынок, и даже Здание Правосудия. Единственным местом, избежавшим уничтожения, была Деревня Победителей.

Мне не известно, по какой причине ее не тронули. Возможно, что людям, которые могут прибыть сюда по делам Капитолия, нужно будет где-то останавливаться. Могут приехать независимые репортеры. Люди из комитета, оценивающего состояние угольных шахт. Команда миротворцев для поиска и возвращения беженцев.

Но кроме меня никто не возвращается сюда. И то, это всего лишь короткий визит. Власти Дистрикта 13 были против моего возвращения сюда. Они рассматривали это как дорогостоящее и бессмысленное предприятие, учитывая, что как минимум дюжина невидимых судов на воздушной подушке кружит в небе, с целью моей защиты, да и нет никаких шпионов, способных доложить обо мне. И все же я должна была увидеть все это своими глазами. Таким образом, я поставила им это условие, соглашаясь сотрудничать вместе с ними и действовать согласно их планам.

В конце концов, Плутарх Хивенсби, Глава Распорядителей Игр, организовавший мятежников в Капитолии, вскинул руки вверх.

- Позвольте ей идти. Лучше потратить впустую день, чем месяц. Возможно, лучше устроить ей поездку в Двенадцатый, чтобы удовлетворить ее потребности и убедить, что мы сражаемся на одной стороне.

На одной и той же стороне. Боль наносит удар в сердце, и я прижимаю к нему руку. Вспомнить хотя бы то, что Джоанна Мэйсон ударила меня катушкой провода. Поток воспоминаний

циркулирует, поскольку я пытаюсь разобраться в том, что верно и что ложно.

Что же за события вынудили меня вернуться в руины родного города?

Сосредоточиться трудно, поскольку сотрясение, которое она мне обеспечила, еще до конца не прошло, и мои мысли все еще имели тенденцию смешиваться. Кроме того, лекарства, которые они мне дают, чтобы притупить боль, заставляют меня чувствовать разные странные вещи. По крайней мере, я так думаю.

Я все еще не уверена, что происходящее ночью в моей больничной палате было галлюцинациями - мне казалось, что ковер преобразовался в извивающихся змей.

Я использую технику, которую предложил один из докторов. Я начинаю с самых простых вещей, которые, насколько я знаю верны, и перехожу

к более сложному. От списка начинает кружиться голова...

Мое имя Китнисс Эвердин. Мне семнадцать. Мой дом - Дистрикт 12. Я учавствовала в Голодных Играх. Я сбежала. Капитолий ненавидит меня. Пит - узник. Он, как полагают, мертв. Вероятней всего, что он мертв. Возможно, для всех будет лучше, если он мертв... 

- Китнисс, мне снизиться?

Голос моего лучшего друга Гейла достигает меня через наушники, которые я ношу по настоянию мятежников. Он находиться в судне на воздушной подушке и тщательно наблюдает за мной, готовый напасть если что не так. Я понимаю. Я приседаю, локти на бедрах, обхватываю голову руками. Я должна выглядеть на грани расстройства. Но никто не обратит внимание на это. Не в то время, когда они наконец-то перестают давать мне лекарства.

Я выпрямляюсь и отказываюсь от его предложения.

- Нет. Я в порядке.

Чтобы укрепить сказанное, я начинаю шагать прочь от моего старого дома к центру города. Гейл просил меня, чтобы ему разрешили спуститься в Двенадцатом вместе со мной, но он не расстроился когда я отказала ему в этом. Он понимает, что сегодня я ни с кем не хочу общаться. Даже с ним. Некоторые прогулки необходимо совершать только в одиночку.

Лето выдалось жарким и сухим. Не было никакого дождя, который бы смог размыть груды пепла и отразить его атаку. Он тут и там под моими ногами. И никакого ветра чтобы развеять его. Я сосредотачиваю взгляд на том, что я помню как дорогу, потому что когда я сначала приземлилась на полянке, я была не достаточно осторожна и пошла прямо на скалу. Только это была не скала - это был чей-то череп.

Он катился и катился, и в конце концов приземлился навзничь, и долгое время я не могла перестать смотреть на зубы, задаваясь вопросом, чьи они были, и думая, что мои будут выглядеть также при подобных обстоятельствах.

Я по привычке придерживаюсь дороги, но это неудачный выбор, потому что она усыпана останками тех, кто пытался сбежать. Некоторые были полностью сожжены. Другие же, вероятнее всего пораженные дымом, избежали этой ужасной участи с огнем и теперь лежали, покрытые мухами, и издавали сильный запах разложения и падали.

Я убила тебя, - думаю я, смотря на груду пепла, - И тебя. И тебя.

Именно я сделала это. Виной всему была моя стрела, нарушившая силовое поле, окружающее арену. Все это повлекло за собой огненную бурю возмездия. Это вовлекло весь Панем в хаос.

В голове я прокручиваю слова президента Сноу, сказанные им утром, перед отправкой в Тур Победителей.

- Китнисс Эвердин, огненная Китнисс, вы являетесь искрой, которая, если оставить ее без присмотра, может привести к настоящему аду, который разрушит весь Панем.

Оказывается, он не преувеличивал и не пытался запугать меня. Возможно, он действительно пытался завербовать меня в свои союзники.

Но я уже породила движение мятежников, управлять которыми я не могла.

Горит. Все еще горит, - в оцепенении подумала я. Из угольных шахт поднимается черный дым, который можно увидеть с большого расстояния. И это никого не заботит, хотя... Более чем девяносто процентов населения Дистрикта мертвы. Оставшиеся восемь сотен были беженцами в Дистрикте 13. Как я понимаю, они навсегда потеряли возможность вернуться в родной дом.

Я знаю, что не должна так думать; я знаю, что должна быть благодарна за то, как нас там приняли. Больных, раненых, голодных и не имеющих абсолютно ничего. И все же, я не могу упустить тот факт, что Дистрикт 13 способствовал разрушению Двенадцатого. Это не освобождало меня от чувства вины - ее было достаточно, чтобы уйти отсюда - но без них я бы не стала частью заговора для свержения Капитолия и не имела бы средств сделать это.