зрением рассмотреть можно. Разглядеть потеки крови на лицах и выражение ужаса на них же под толстым слоем пыли, женщины пытаются отбиваться, только, это у них против здоровенных нелюдей плохо получается.
Тут мне пришлось отвлечься на что-то рыжее на краю зрения, я взглянул и обмер — чертов Мурзик проснулся и уже совсем близко подошел к линии кустов, привлеченный криками снизу.
Наверно, думает, что это его хозяйка таким противным голосом зовет на ужин, по которому он соскучился уже.
Только, ему еще лень пропихиваться сквозь плотные сплошные кусты, поэтому он раздумывает, как поступить дальше.
— Этого нельзя допустить, чтобы кот пролез через кусты и показался всей толпе нелюдей, — понимаю я отчетливо.
Они точно придут сюда с проверкой, откуда он взялся и нет ли кого-то еще здесь, пусть и не такого оригинального окраса.
Поэтому я преувеличенно фальшивым голосом зову его и изображаю, что у меня что-то есть в руке именно для него:
— Кис-кис-кис, Мурзя. Кис-кис, а кто тут хочет кушать?
Подбираюсь к нему на карачках, понимая, что у меня только один шанс, чтобы схватить его и не дать раскрыть пасть в привычном вое негодования.
Пока крики женщин и бормотание шамана помогают мне оставаться не замеченным, нужно кардинально решить вопрос с котом, ибо, дальше все может пойти по плохому сценарию с неминуемым переходом в ужасный конец.
Мурзик недоверчиво приближается ко мне, я же спокойно жду, не производя резких движений, даже не смотрю в его сторону, снова выглядывая уже в другую амбразуру через кусты.
Теперь вижу, что одну из пожилых женщин на веревке дотащили до колонн, там ей занялся шаман, он укладывает ее на какое-то ложе резким рывком, она оглушительно кричит, разрывая мне сердце. Вторая тоже надрывается изо всех сил, однако, нелюди ничего с ней не делают, разрешают кричать и отбиваться, сколько хочется.
Она даже пинает своего конвоира, который не обращает на это никакого внимания.
Слова я разобрать не могу, да и ясно уже — разбирать их особо незачем.
Это не русский или английский языки, это не наша с Мурзиком планета Земля. Да и в английском я знаю только "здрасьте-до свидания", как нормальный по прошлой жизни сантехник, никакой ни разу не полиглот.
Там точно нет таких созданий и точно нет таких животных, значит, это совершенно другой мир, про который мне ничего не известно. И этот зеленый водоворот — портал в другой мир, так получается.
Пока же у первых встречных жителей мне спрашивать совсем не хочется:
— Друг! Какой у вас номер в Центурии?
Дышать мы можем, гравитация примерно такая же, светило похоже на наше Солнце, что вполне понятно, они все примерно такими должны быть.
Степь похожа на степь. Кусты на кусты. Трава на траву.
Даже женщины с веревками на шеях похожи на таких же женщин на Земле, насколько я могу разглядеть их очень приблизительно с расстояния в сто метров, куда притащили первую из них.
Вот только основные действующие лица представления ни на кого не похожи очень уж явно.
Ее, со связанными руками, бросили на какой-то каменный лежак, куда-то подтащили, веревку с шеи уже сняли и теперь над ней склоняется шаман, в руке у него сверкнул блестящий синевой нож. Я отвернулся, чтобы не видеть того, что сейчас произойдет.
Вспомнил фильм про индейцев майя, или каких-то других, кажется "Апокалипсис", как они приносили жертвы богам на пирамидах, вырезали сердца и показывали их зрителям, поэтому и здесь жду чего-то подобного.
Отвернулся и уткнулся взглядом в кота, который подобрался ко мне уже на пол метра, теперь на редкость послушно ждет своего сухого корма. Даже смотрит на меня с определенно дружелюбным видом, первый раз за все время нашего знакомства, животина подхалимская.
Вот ведь какая продажная скотина! Сразу и меня полюбил, как жрать захотелось! Ну не сучий ли потрох?
Что ему раньше меня мешало полюбить и, возможно, мы бы не оказались около портала-водоворота, если бы он просто пораньше спрыгнул ко мне на зов в подвале.
— Одна попытка! Нельзя облажаться! — и я резко падаю на него, прижимаю безжалостно к земле, одной рукой стискиваю морду изо всех сил и замираю.
Мурзик бешено бьется подо мной, силы в нем оказывается очень много, я терпеливо жду, когда он выдохнется и устанет. Он пытается вырвать пасть из моих судорожно сжатых пальцев, только и я понимаю, что рыжий красавец сразу же заорет дурным голосом, а потом вцепится мне в пальцы.
Приходится своего собрата по несчастью немного придушить, чтобы выжить самому, выбирать больше ничего уже не приходится. Я наваливаюсь еще сильнее и жду, пока кот обмякнет под моим весом, после чего несу его, зажав под мышкой, на другую сторону кургана. Там пользуюсь его бессознательным состоянием, сначала трачу изоленту на его морду, в десяток витков обматываю ее как можно сильнее, с большим натягом.
Если и задохнется, я все равно не стану рисковать знакомством с теми несимпатичными созданиями из-за него.
Еще прихватываю все лапы, и передние, и задние вместе, чтобы полностью обездвижить котейку, чтобы он не смог содрать легко изоленту с башки.
— Прости, Мурзик, тут только так. Или ты молчишь, или мне придется придушить тебя совсем, чтобы выжить самому, — оправдываюсь я перед начавшим приходить в себя котом.
Больше он меня близко к себе не подпустит, ну и ладно!
Я его тоже забирать с собой не собираюсь, не рассчитываю на ответные чувства как к единственно знакомому здесь существу. Когда окажется, что элитного корма у меня совсем нет и вообще никакого даже не предвидится, разочарование кота легко представить.
Да и некуда мне его забирать, тем более, тащить на руках. Хотя, на поводок у меня веревки в ящике хватит, однако, я понимаю отчетливо:
— Что кот — это не сторожевая собака, к ошейнику не приучен и перевоспитывать его уже немного поздно.
Останется завтра сам по себе, хотя, такую красивую зверюгу можно местным продать за дорого, он же тут один такой ярко-рыжий, наверно.
Правда, те местные суровые гопники, которых я уже увидел, могут рассчитаться со мной только ударом дубины или копья. Или принести так же в жертву на ритуальном камне в качестве оплаты.
Не те покупатели на инопланетную экзотику попались, совсем не те, нечего и надеяться на удачную торговлю интересным, диковинным зверем в этих суровых землях.
Я возвращаюсь на свой наблюдательный пост, откуда вижу, как четверо нелюдей поднимают тело первой
