Эх, уже скучаю по ним…
— Господин? — заметил мои изменения Урел, осматривая меня. — Хочу сказать, что ни в коем случае не считаю вашу одежду неприемлемой, но… в моём мире такая одежда будет сильно выделять вас на фоне всех остальных.
— Наверное, ты прав… — сказал я, кивнув на его слова, но ничего не сделав, направился дальше.
Урел так же не сказал ни слова, считая свой долг выполненным, ведь он сразу предупредил меня о таком нюансе, связанном с одеждой, а если я ничего больше не спрашиваю и не говорю, значит и сам знаю, что делать.
Я же, по пути, составлял модель конечной продукции, что должна появиться в следствии реконструирования материи моей одежды, и, когда модель была Завершена, отдал команду на запуск Атомарного Манипулятор Радонова.
Уже через мгновение моя одежда мгновенно словно взорвалась, обратившись в плотное, непроглядное облако атомарном и молекулярной пыли, а электромагнитных поля генераторов заработали во всю, выстраивая из этой пыли совершенно новую структуру, и уже через несколько секунд пыль, витавшая вокруг меня, осела на моём теле, превращаясь в новую одежду, по которой, стоило закончиться реконструированию, прошлись тысячи расходящихся и подхватывающих друг друга по сети волн света, от заработавшего генератора укрепления материи.
— Господин? — с искренним удивлением на лице, в глазах и чувствах, спросил Урел.
— Не обращай внимания, — сказал я спокойным голосом. — Обычное дело…
Глава 6
— Так вот он какой, в реальной жизни несколько отличается от того, что я видел в твоих воспоминаниях. Даже больше, чем я ожидал, — сказал я, остановившись напротив врат в город, что были ещё открыты и через которые проходили люди, особо не теряющие времени на стражников, что в количестве восьми человек стояли на входе и выходе в город.
— Господин, нам стоит встать в очередь, чтобы не привлекать внимание лишний раз, — сказал Урел, оглядевшись по сторонам несколько раз.
— Тут я с тобой согласен. Пока я не определился окончательно с тем, что буду делать, лишнее внимание обращать на себя не стоит, — согласился я с мужчиной, тут же начиная двигаться в сторону городских врат, игнорируя всю очередь, не обращая внимания на выкрики людей, мимо которых я проходил.
Урел, как и в прошлый раз, без лишних слов, двинулся следом за мной, не обращая вообще никакого внимания на то, что моё поведение, судя по его мыслям, несколько, мягко говоря, отличаются от его ожиданий. Однако, прошлого подобного случая более чем оказалось достаточно, чтобы мои действия и уверенность в них, сами по себе являлись весомыми аргументом.
— Эй, для тебя очереди не существует, что ли!? — сделал из очереди шаг ко мне на встречу один бородатый мужчина, в компании которого было ещё несколько человек и повозка, на которой они ехали, да лошадь, что тянула эту тележку.
— Вы верно подметили это, господа, — с лёгкой улыбкой сказал я, чуть Сдвинувшись в сторону, не желая касаться этого человека, что по человеческим меркам моего мира был бы принят не иначе, как за бомжа.
Однако, реакция, что уже начала появляться на мои слова, не последовала. Даже стражники, люди, вооружённые однотипными короткими копьями, что наблюдали за мной, когда заметили игнорирование мною очереди, и те ничего не сделали, не сказали… все люди, кроме меня и Урела, что находились тут, в очереди, в составе стражи, просто на несколько секунд замерли с остекленевшими глазами, только для того, чтобы молча и без звуков все люди вернулись в тоже состояние, в котором находились, пока не появился я. Даже бомж, что выступил мне навстречу, послушно встал назад в очередь, молча оставшись стоять там, а проверка груза продолжалась в том же порядке, в котором проходила до моего вмешательства. Вот только никто уже не обращал на меня или на Урела никакого внимания.
— Колдуны — пугающие, — тихо сказал Урел, подходя ближе ко мне и рассматривая остальных людей, что, казалось, просто игнорирование его.
Посмотрев на Урела, решил не поправлять его, понимая, что делать это здесь и сейчас просто бесполезно и не даст никакого эффекта.
— Господин, что вы сделали с этими людьми? — спросил меня мой спутник.
— Ничего такого. Просто заставил их нас игнорировать. Игнорировать наше присутствие. Они видят нас и слышат, чувствуют и ощущают, но их разум просто отфильтровывает эту информацию, как совершенно бесполезно и не нужную. Идём. У меня нет желания стоять среди них даже лишней минуты. — Сказал я.
— Эти люди настолько вам не нравятся? — спросил он.
— Нет, Урел. Мне не нравится их образ жизни и то, к чему это приводит. Вонь, грязь, антисанитария, болезни… — Покачал я головой из стороны в сторону. — Я понимаю, что подобное в развитии цивилизации, зачастую обычное явление на каком-то этапе, но я прибыл из места, где подобного нет. На людей приятно смотреть. С ними приятно рядом стоять — от них не воняет, на лице у них нет пятен грязи, заразы, бородавок, шрамов от перенесённых болезней и так далее. Посмотри на неё, — остановился я и указал рукой на женщину, стоявшую уже почти в начале очереди, — Мешки под глазами, искривлённые зубы, совершенно не мытое лицо уже более двух недель, одежда, от которой воняет едва ли не хуже, чем от дерьма, которым испражняется животное на улице, вот это пятно на лице — последствие пережитой болезни, что появилась просто потому, что люди думают, будто мыть руки — не нужное и бесполезное занятие. Разве хочется тебе стоять рядом с таким человеком? Или у тебя есть мысли о том, что внутри эта женщина лучше, своим характером и добротой? Я скажу тебе — нет! Внутри она ничуть не лучше, чем внешне. Скорее похуже… — сказал я и направился дальше в город.
— Вы не любите грязь… — сделал вывод Урел, вспоминая, что и сам он давно уже не мылся и не ухаживал за собой, отчего, откровенно говоря, не лучше, чем эти люди в очереди, но его спасает хотя бы то, что большую часть жизни, как аристократ, он жил в отличных условиях по меркам этого мира и отлично за собой следил.
— Моё тело не имеет, само по себе, инстинктов к негативному отношению к грязи, вони и так далее. Однако, это искусственные инстинкты, созданные мной же на программном уровне для того, чтобы не забывать жизни человеком. И не то, чтобы я этого не любил… скорее, я испытываю эстетическую неприязнь.
Больше ничего не говоря, мы прошли мимо совершенно проигнорировавших нас стражников на вратах, сразу за входом в город попадая на развилку. Четыре дороги, две — вдоль стен и домов, что у стел этих построены, ещё две, под углами ведут куда-то вглубь города. Впрочем, сканирующие системы и сейсмодатчики уже неплохо справляются с составлением карты города в ближайших нескольких сотнях метрах от меня.
— Господин, в городе я знаю пять гостиниц, где можно остановиться. Когда я прибывал сюда для пополнения припасов, я жил в самой дешёвой из них, деньги получая от продаж того, что собирал на Степях, но вас вести в то место — я не хочу.
— Точно… деньги… как я про них сразу не подумал? — спросил я самого себя и немного прикрыв глаза, поднял руку, чтобы в неё с разных сторон вылетело несколько десятков монет… — Этого, вроде бы, должно хватить, чтобы несколько дней пожить в Румбеле? И на остатки купить тебе еды?
— Да, Господин, — быстро пересчитал взглядом денежные монеты в моих руках, согласился Урел. — Вы их тоже создали своими силами?
— Зачем? — удивился я. — Просто отвлёк внимание людей вокруг и забрал по не ногу у каждого вокруг нас, притянув деньги к себе. Зачем лишние сложности, если они не несут пользы?
— Оу… да, действительно, — кивнув самому себе, признал Урел.
— Ладно, идём уже… — направился я по левой улице, ведущей в глубины города.
Именно так можно попасть в ту самую гостиницу Румбель.
Пока мы шли, я припоминал денежную систему, что в ходу этого мира. Так как разделения на сословия и классы общества здесь, мягко говоря, огромные, то и экономика ориентирована, едва ли не на каждый из этих классов отдельно. Так, знать, к которой ранее причислялся и, чисто условно, формально, до сих пор причисляется Урел, а так же маги, в основном используют Дрейки — золотые, хотя, уверен, там есть не мало примесей, кольца, фактором ценности которых является, во-первых, малочисленность добычи этого металла на душу населения, во-вторых, работа по обработке металла и последующего изготовления Дрейка. Это не просто кольцо, каждый Дрейк, в какой-то мере является ювелирным изделие, а потому ценность его очень высока. И не то, чтобы знать и маги были высокомерными снобами и презирали деньги меньшей себестоимости, просто в их кругах и классе общества цены на Всё, практически без исключений, исчисляется в Дрейках. И это, так же является основной политической валютой.
