как носителя разума человеческая раса, предками которой якобы были земные драконы смерти, не менее жестока, чем завоеватели Вселенной, угробившие большинство цивилизаций пятьдесят миллионов лет назад.
– А может быть, – добавила Ника, – мы по сравнению с негуманами даже более жестоки, чем наши предки.
– Командир! – воскликнул Никита. – Вы тоже такого мнения?! Не верите в изначальную порядочность человека?!
– Я верю в факты, – улыбнулся майор. – Тысячи развитых цивилизаций погибли ещё до того, как началась вселенская война, и даже до того, как наши предки затеяли новую. И если кому-нибудь из наших нынешних соотечественников удастся найти боевых роботов, разразится очередная война. А останемся ли мы, как ты говоришь, носители порядочности, живы, зависит в том числе и от наших поисков.
– Да ладно вам! – Никита разочарованно откинулся на спинку стула. – Вы опять уходите от прямого ответа.
– Я исхожу из того, что есть, – пожал плечами Антон. – И мне нравится идея нашего уважаемого академика…
– Глумника! – расплылся в ухмылке Никита.
Антон погрозил ему пальцем:
– Не вздумай назвать его так в разговоре.
– А что я сказал? Главный умник – глумник, ничего оскорбительного.
– Шутник, – покачала головой Ника.
– Понял! – вытянул вперед ладони оператор, виновато посмотрел на Антона. – Извини, что перебил. Ты говорил об идее гл… Архипа.
– Он говорил, что по сравнению со многими другими видами разума чисто интеллектуального плана мы являемся носителями высшей формы развития Вселенной – эмоциональной сферы, и только это даёт нам шанс уцелеть.
– К сожалению, – с этим возгласом в зал вошёл одетый в серо-голубой кокос [6] улыбающийся молодой человек, которого Антон назвал академиком, а Никита глумником.
Архипу Лог-Логину исполнилось двадцать восемь лет. Он был высок, строен, обладал изящными манерами «интеллигента до мозга костей» и благодаря гордой осанке, мягкой улыбчивости и, бесспорно, впечатляющему взгляду сияющих голубых глаз нравился всему женскому коллективу экспедиции. Несмотря на молодость, уважали его мнение и старшие коллеги, и весь экипаж корвета, ибо мало того, что он перенял манеру беседовать своего учителя Всеволода Шапиро – мягкую, без тени снисходительности и тем более всезнайства, – но и практически всегда и во всех спорах оказывался прав. Поэтому не стоило удивляться, что руководство РКС доверило ему управление научной группой. Учился он в Дальневосточном универе, потом в Калининграде и имел докторскую степень ксеноархитектора и ксенолингвиста.
– Это не моя идея, товарищ Лихов, – продолжил Архип, проходя к столику с разговаривающими.
– Садись! – вскочил Никита, обращавшийся к учёному на «ты».
– Секунду. – Архип поднял голову. – Стоум, будь добр, дай обзор.
Кванк корвета не ответил, но мерцающие янтарной икрой стены кафе-модуля исчезли, и сидящие в зале оказались в космосе над золотым серпом планеты. Светило системы чуть сместилось вправо за те полчаса, что Антон потратил в каюте, и площадь видимой части Золотой Сферы увеличилась. Хотя новых деталей на ней не прибавилось.
– Что вы видите? – продолжил гость.
Замолчавшие собеседники оживились.
– Пустыня, – скривил губы Никита. – И ничего похожего на базу. Реестр послал нас по неверному адресу.
– Здесь какая-то нестыковка, – предположил Щёголев. – Реестр не может ошибаться. Цивилизация в этой системе была, но не на второй планете, а на первой, которая взорвана и представляет собой кольцо пыли. Мы просто прибыли сюда слишком поздно.
– Ага, ровно на пятьдесят миллионов лет позже! – фыркнул Никита.
– Я имел в виду не количество лет.
– Вы правы, Василий, – кивнул Архип. – По первому впечатлению так оно и было. Враг сначала уничтожил метрополию, потом прошёлся по другим планетам системы и довершил разрушение. А так как вторая планета, наша Золотая Сфера, была покрыта песками, уничтожать вроде бы было нечего, и её не тронули. Но в Реестре упоминается даже тип цивилизации и вид разумных обитателей.
– Комковатые фрагменты? – рассмеялся оператор. – Под это определение подходят даже камни.
– Плотные объекты в шубе оксидов кремния.
– Однако на планете нет ничего похожего на плотные объекты! Ни гор, ни скал, ни сооружений!
– На песке – да, а внутри?
Взоры присутствующих вновь потянулись к серпу Золотой Сферы.
– Мы зондировали… – неуверенно сказал оператор.
– Выборочно. А надо просканировать все пески. Особенно там, где мы обнаружили Змиевы Валы.
Наступило молчание.
Змиевыми Валами космолётчики назвали странные выпуклые вздутия над дюнами, образующие узор, напоминающий не то ходы червей-древоточцев, не то рисунок вен на руках человека. Эти сети, каждая высотой до полусотни метров, тянулись вдоль экватора и кое-где ответвлялись к полюсам. Но никаких ходов в них сканеры корвета и армии его дронов не нашли.
– Предложи кэпу повторить зондаж.
– Уже предложил.
– Есть подозрения? – догадался заинтересованный Антон.
– Там, на южном полюсе, Змиевы Валы заканчиваются настоящей песчаной опухолью высотой в сто и диаметром в девятьсот метров. Мы назвали её…
– Марсианским Олимпом! – воскликнул Никита, вскакивая. – Надо туда слетать! Пойду предложу кэпу!
Марсианский Олимп был самым высоким вулканом Солнечной системы и располагался на Марсе, и песчаная экструзия, найденная на южном полюсе Золотой Сферы, ничем его не напоминала, однако название прижилось.
– Я вас обрадовал? – улыбнулся Архип.
– Спасибо! – Никита убежал.
– Очень! – искренне проговорил Антон.
Через минуту корвет изменил курс.
* * *
К звёздам Лебедя корвет стартовал с плесецкого космодрома, принадлежащего ЦЭОК, ещё восемнадцатого октября.
Первую остановку корабль сделал в системе беты Индейца, оранжевого гиганта класса К3 с обширной планетарной семьёй и тремя кольцами пыли. Расстояние от Солнца до беты, получившей имя Хаутман, едва достигает шестисот световых лет, и ВСП-прыжок со всеми процедурами подготовки и ориентирования занял у экипажа всего четверть часа. Разумеется, всеми этими процессами управлял кванк корабля по имени Стоум, искусственный интеллект пятого поколения, обладающий не только колоссальным быстродействием, но и хорошей эмоциональной сферой.
Вообще корвет «Поиск» не зря считался чудом инженерной мысли России, представляя собой трансформер, созданный по нанотехнологиям из квантовотекучих метаматериалов, в широком диапазоне изменяющих плотность и твёрдость, плюс применение принципов фрактальной упаковки и параметрического дизайна.
В режиме стояночного ожидания он сохранял форму бабочки с мерцающими муаром крыльями.
В спокойном полёте он становился «медузой» изумительных геометрических очертаний.
В экстремальных же условиях мог упаковывать корпус в подобие гиперболического диска диаметром всего около ста семидесяти метров.
Защищённый от всех космических угроз модуль управления корвета, наравне с не менее важными отсеками – жилым и энергетическим, прятался внутри, как семечко в яблоке, имея возможность катапультирования.
Однако спектром изменений формы «Поиск» обладал внушительным: мог и плавать в глубинах океанов как подводная лодка, и просачиваться в узкие расселины, и плавать в атмосферах звёзд, выдерживая звёздные температуры.
А так как его предназначение было связано с контактами с недружественными расами и боевыми роботами, корвет был вооружён не хуже фрегатов типа «Варяг», несмотря на несравнимые размеры. Если фрегат России «Великолепный» достигал длины в километр, «Дерзкий» – восемьсот метров, то «Поиск» всего двести двадцать. И при этом не уступал им по дальности походов и энергооснащённости.
Бета Индейца не заинтересовала учёных экспедиции. Система была хорошо изучена дистанционно, никаких следов жизни не имела, и «Поиск» отправился дальше в глубины
