Ознакомительная версия.
— А дикие? — спрашивал я.
— Что — дикие?
— Шоколадки — это хорошо, но с дикими что делать? Их очень много развелось. Вот если бы люди их всех перебили…
— Перебьют, — уверял меня Хромой. — Обязательно перебьют. Только прилетят, так сразу и перебьют. Первым же делом. Ты что же думаешь, что они будут с этими вонючками жить? Да никогда! Люди обожают чистоту! Ты же книжки читал, они даже руки перед едой всегда обеззараживали…
— Это хорошо… — говорил я. — Очень хорошо…
Хорошо, конечно. Тяжело жить, когда кругом одни дикие. Да волки, да пантеры, да зайцы, да руки не обеззараживаются…
Я представлял мир, где будут обеззараживаться перед едой руки. В общем, ничего, но, судя по книгам, в том мире все друг друга заставляли что-то делать, а некоторых заставлять даже не надо было, они все добровольно делали то, что им не нравилось. А я бы так не хотел, я всегда делаю то, что хочу, иду туда, куда хочу, в этом, по-моему, главная человечность заключается. Я человек, а человек должен быть свободен…
— Алекс, — вздыхал Хромой, — ты еще пока не понимаешь до конца. Но ты поймешь. Это наша планета, мы на ней жили, тут было все налажено, и нам тут было хорошо. А потом все разладилось в разные стороны…
— Как разладилось? — злил я Хромого, хотелось мне с ним поговорить.
— Ну, как-как, ты же знаешь, как… — Хромой трепал Волка за ухо. — Болезнь. Она распространилась, и от этой болезни все на земле почти умерли. А некоторые изменились нехорошо…
— Как зайцы?
— Как зайцы. Зайцы раньше от всех бегали. А теперь увидишь зайца — беги подальше сам, загрызет. Но это ничего, люди и зайцев этих тоже перебьют. Всех опасных они истребят. И вообще жить станет проще, дом у нас будет как раньше, еда всегда…
— А как люди живут на этом Меркурии? — спрашивал я. — Тоже в лесу?
Нет на Меркурии никаких лесов. Камень там только и солнце светит всегда.
— Не знаю, — подыгрывал мне Хромой. — Наверное. Вот прилетят и скажут. И ты им скажешь…
Хромой зевал с хрустом.
— А если они не прилетят?
— Прилетят, — ежился Хромой. — При тебе еще прилетят, обязательно прилетят. Но ты должен на всякий случай еще одного человека воспитать. А то прилетят люди, а тут нет никого, только дикие…
— Я назову его Ягуаром, — сказал тогда я.
— Почему?
— Ну как в сказке. Помнишь, когда там ягуар хотел выцарапать черепаху. Ягуар смешной, большая кошка.
— Да. Но у нас ягуары не водятся…
— Водятся, — возразил я.
— Нет, у нас ягуары не водятся…
Я не стал спорить, перехотелось вдруг. К тому же я-то точно знал, что ягуары у нас водятся. Правда, их совсем мало, я раза три всего видел, возле реки они рыбу ловили.
Ягуаров даже меньше, чем лигров.
— А что такое выцарапать? — спросил я. — Это как?
— Думай сам, — отвернулся Хромой.
Тогда я еще не знал, что такое выцарапать. И стал думать.
Когда Хромой еще не умер, было много времени, чтобы думать. Хромой ходил на охоту, а меня заставлял думать. Притащит какую-нибудь книжку несъеденную, заставляет читать. Читать-то я читаю, только ничего не понимаю, слова всегда незнакомые, трудно вникается. Хромой говорил, что только так можно воспитать человека — человек должен думать, а не по лесу с арбалетом носиться.
Читать и рассуждать. Прямо у себя в голове. Это очень полезно. Потому что мозг — он, как яблоко, гладкий. А когда ты много рассуждаешь, в этой гладкости появляются бороздки. И чем больше бороздок, тем человек умнее. Рассуждай у себя в голове. Постоянно. А когда у тебя будет Ягуар — рассуждай с ним, чтобы у него тоже в мозгах бороздки образовывались.
И кушать надо хорошо. Для питания мозга чрезвычайно важна хорошая еда, от этого в мозгу экология хорошая. Когда я жил с Хромым, всегда еда наличествовала. Хромой был очень запасливым человеком, и кладовки ломились, большие и богатые. Осенью, когда рыба и олени становились жирные и мясистые, мы отправлялись на добычу. Далеко не надо и ходить даже, оленей в лесу, как клюквы на болоте, а не хочешь оленей, бей кабаргу.
И рыбы в реке тоже полно, шагай с острогой вдоль берега, можно и днем, тюкай себе помаленьку. Прямо на месте коптили. И мясо, и рыбу. Потом тащили все домой, устраивали в лабазе на длинных жердях, потом опять в лес…
Хорошо жилось.
Но лабаз — это еще не все. Каждую весну мы устраивали глубокий ледник, где и мясо, и рыба могли вполне успешно храниться в свежем виде. Так что в некоторые зимы мы даже из дома не выставлялись, лежали, накапливали силы для лета. Ледник — очень удобная вещь, хотя я не очень любил в него ходить: опускаешься туда — темно, тихо и со всех сторон торчат ободранные туши. Мерзлые.
Запасы.
Неприятное ощущение. Всегда мне там не по себе было…
С другой стороны, мы ни разу не голодали. И я вырос крепкий и быстрый. Хромой молодец все-таки, настоящий человек, жалко его. Я вот не умею запасы делать. Поэтому я всегда либо обжираюсь так, что пузо до колен, или позвоночник от голода через живот просвечивает.
Это, наверное, потому, что я еще молодой. Я не знаю своих лет, но сколько себя помню, Хромой был всегда рядом. Сначала мы жили в доме, в нем раньше и Хромой, и Крючок, и Колючка жили. Очень хороший дом с крепкими стенами и потолком, можно сказать, что семейный. И местность тоже хорошая — рядом река, еды много. Пескарей можно бить чуть ли не из окна, и олени на водопой приходили. Это было лучшее время. Потом отчего-то появились дикие.
Раньше они редко встречались, бродили в своих дальних лесах. А тут вдруг полезли. Точно их выгнал кто, так и стали вокруг дома шастать. Сначала в темноте было нельзя выйти, потом уже и днем. Волк с утра до вечера беспокоился, шерсть на загривке так и шевелилась. А потом они меня чуть не сожрали вообще.
Я тогда маленький еще был, не мог себя оборонить, а Хромой отправился с Волком за солью, мы на зиму хотели мяса побольше завялить, вот он и пошел. А я дома остался. Составлял из букв новые слова, это интересно.
Потом слышу — возле дома кто-то бродит. Туда-сюда, туда-сюда. И вздыхает так протяжно. Сначала я испугался, думал лигр, они такие вот вздыхатели как раз. В щель в двери выглянул осторожно, лигра нет, смотрю — только груша на земле лежит. Груша — вообще дерево ценное, мало сейчас встречается. И сладкое очень. Шоколадки редко попадаются, а сладкого всегда хочется, от него сил здорово прибавляется, а груши — они почти как шоколадки…
И так мне этой груши захотелось, что я не вытерпел, откинул засов, дверь сразу же распахнулась, на меня налетело что-то большое и лохматое, я даже завизжать не успел. Но по вони понял. Меня подхватили под мышку как какого-то поросенка и потащили в лес. Я закричал, но дикий меня стукнул по затылку, и я сразу потерял сознание.
Ознакомительная версия.
