Не доезжаем до предполагаемого перекрёстка дорог, километров пять. Встаём перекурить. Подымаем вышку антенны. Две двойки бойцов уходят в разведку. Мы маскируемся среди больших камней. Ждём, перекусываем, слушаем эфир. Ехать в ночь в плохой лес, не комильфо. Лучше с раннего утра. Да ещё я так думаю, перекрёсток дорог, уж точно должны контролировать. Вопрос, кто?
Каждый час, не далеко от нас, мощный передатчик работает минут пять. С запада ему отвечают. Очень на работу блок поста и центральной базы. Переговоры короткие. Не кодированная связь, но хрен, пойми на каком языке речь идёт! Уловили два понятных момента — Пьер и Сайлен хил. Остальное… Лингвиста-африканиста увы, нет у нас в наличии.
Вернулись двойки. Вокруг, на пару км тишина. Всё как вымерло. Нашли пару стоянок охотников. Одна старая, одна совсем свежея. Костерок ещё дымил. Это нас так шуганулись? Или просто боятся всех не своих? Занятно. Значит, отдохнули, поспали. С рассветом выезжаем на холм в виду блок поста. Да ещё белую ракету в воздух пускаем. У нас парень есть с хорошим знанием английского и немецкого языков. Запрашиваем на частоте блокпоста:
— Блок пост! Мы рейдовая группа кластера к югу от гор. Ваши соседи. Просим разрешения подъехать к вам для установления контакта и добрососедских отношений. Приём.
В ответ тарабарщина! И работа рации в закрытом режиме. Тут же ответ с запада. Наш толмачь в сердцах загнул матом…
Рация…
— Ей, в броневике! Вы там русские?
Вот те на! На сносном русском, всё понятно.
— Блок пост! Мы русские, но не из русского союза. Мы самостоятельный кластер. Приём!
— Ей! Русские! Да мне по… из какого вы кластера-хренастера! Я Пьер! Это блок пост вооружённых сил Эфиопии, Сайлен Хил. Я учился в Москве, в Патрисе Лумумбе! Стрелять не будете?
Вот же неисповедимы пути господни! Юморист у них, название блок посту придумал.
Беру переговоры в свои руки.
— Пьер! Я «Инка»! командир отряда! Мы стрелять не будем. Мы просто хотим подружиться. Мы потихонечку подъедем? Приём.
— Командир! Ты баба?
— Пьер! Я те покажу, какой я мужик! Если надо! Водка есть и коньяк есть. Надо разомнёмся. Приём!
— А чего бабским именем прозвался? Инка! Инна может?
— Пьер! А ты француз? Кстати, «Инка» это индеец! А не Инна. В Южной Америке инки до сих пор живут. Тундра ты темнокожая! Приём.
— Хе! Тоже мне индеец! Я не француз. Моя мама меня в честь Пьера Безухова назвала. Да и папа у меня русский. Обесчестил офицерик невинную и наивную дочь Африки и был таков. А она всё в Москву хотела. Сама так и не съездила, а меня учиться отправила. Подъезжай русский! Есть самогон, много мяса. Даже пиво есть!
— Добро Пьер! Пусть твои расслабятся. Мы мирные люди…
— Но наш бронепоезд стоит на запасном пути? Эх, русский! Знаю я это! А если понесётся ваш бронепоезд, так и где рельс в помине не было, проедет! Рад гостям! Во двор пока не заезжайте, встаньте у ворот.
Трогаемся с места.
— «Обры»! «Инка» в канале. Действуем по обстановке. Предельно внимательно. По одному не отходить от машин. Вроде как дружить хотят, но кто знает белые или чёрные мысли у них в головах. Смотрим, запоминаем, камеры на запись.
Блок пост впечатлил. Два дота из больших камней, на восемь амбразур каждый. Две казармы деревянных, обложенных мешками с песком или чем уж там. Двойное кольцо забора. Первый ряд из колючего кустарника, колючей проволоки и кольев. Внутренний ряд, частично из камней, частично из деревянного частокола. Четыре вышки. Два прожектора. Укреплено на совесть. Бойцов десятка два разглядывают нас со стены. Грамотно сделано.
Подъезжаем к воротам. Улыбнуло. Роль ворот исполняли останки железного кузова от грузовика. Проезжаем ворота. Ровная площадка, окружённая забором, четыре огневых точки. Всё под перекрёстным огнём. Спецом покрутил башню, подвигал стволом пушки. Смотрят, улыбаются. Диковинку увидели. Раскрылись вторые ворота, из профильного листового металла. Явно нарыли локалку с металлопрокатом. Въезжаем во внутренний двор. Техника стоит. Четыре квадра, пара мотоциклов. Грузовик, уже и не пойми какой, похож на броневик испанских революционеров. Обшит металлом, в башне ствол узнаваемого пулемёта Льюиса. Солидно для африканцев. Вон торчат на крыше антенны. Радиорубка там. Из дверей здания, где радиосвязь у них, выходит явно африканец метис. Почти европейские черты лица, светлее кожа. Камуфляж на нём скорее охотничий, чем военный. На ремне кобура с пистолетом, нож.
Вооружены бойцы, чем попало. Однако мелькали бойцы с калашами. Или не с калашами? Очень похоже, но не совсем классический ак-47. Дробовики в основном, уже знакомые «Хаудахи». Были винтовки, не знакомые. Пистолетов почти не видно. Гранат нет. А вот пулемётик вижу. Пока один.
Ладно, с богом! Выхожу, улыбаюсь подошедшему вояке.
— Дарова!
— Тебе не хворать! — отвечаю.
— Я и есть Пьер, начальник этой голубятни! Нам ещё сутки остались, и нас меняют, свалим домой, три месяца будем вспоминать эту отбываловку.
— Я Сергеем зовусь! Можно просто, Серёга!
Крепко жмём друг другу руки. А по-русски чешет, как на родном. Сколько он в России побыл? Пять лет? Наверно больше. Жаргон уже впитан на подсознательном уровне. Не щеголяет словечками, он разговаривает ими.
Пьер приглашает под крышу. Беру с собой Пашку и Петруху. Их увидели когда, так и онемели! Близнецов никогда не видели? Хотя, не помню, у некоторых племён в Африке, близнецов не жалуют. Где-то даже убивают вместе с матерью. А у других племён, наоборот, типа один от отца, второй от божества. А ещё у какого-то племени, рождение близнецов, факт измены жены! Поди, тут угадай, чего они напряглись?
— Твои сыны? — спросил Пьер.
— Приёмные. Воспитанники мои. Отец у них пропал, взял под опеку.
— Тогда ты правильный воин! Да не оскудеют твои чресла на сыновей!
Входим в здание, у меня на груди в кармане хитрая граната вложена. К кольцу тросик зацеплен, в манжете рукава колечко. Чуть чего, живым не дамся. Но всё нормально. Садимся за стол. У меня рация на передачу работает. В броневике всё пишется. У Лёшки ещё видео камера шпионская, всё транслирует, естественно, всё пишется. Пьер подносит, глиняную кружку, вроде пиво. По запаху… мама дорогая! Хлебнул! Глазоньки из орбит вылазить начали! Представьте смесь кислого пива с только, что выгнанным самогоном. Я вам скажу! Есть фрукт — дурьян. Его называют, запах ада со вкусом рая. Тут наоборот, запах ещё нормалёк, а вот вкус…
— Пьер! Дружище! Вы это пиво из собственной мочи делаете?
Он перевёл вопрос своим. Ржали как кони стоялые! А у меня чуть ли не слёзы с глаз. Вот же отрава. В желудке идёт реакция распада и синтеза одновременно. Фу! Вроде отпускает.
