Помощник командира посмотрел на часы и изобразил на лице нечто, долженствующее означать: "Плохо, плохо, очень плохо!". Хотя на самом деле душа его пела от радости: бункеровка окончена на семнадцать минут раньше назначенного срока. Молодцы, краснофлотцы!
Эскадра начала перестраиваться в походный ордер. "Красный Кавказ" встал в голове строя, и пока остальные корабли и суда занимали свои места, капитан Заяц решил провести авиаразведку. На крейсере развернули катапульту и в небо взвился старенький "карлуша". Это был "КР-1" - "корабельный разведчик первый" - летающая лодка Хейнкеля, закупленная еще в тридцатом году, получившая среди пилотов и матросов неофициальное прозвище - "карлуша" или "кряк" - за напоминавший карканье или кряканье характерный звук при запуске двигателя. Покачав крыльями, "карлуша" начал быстро уменьшаться в размерах, пока и вовсе не истаял в сине-зеленом зимнем небе Средиземноморья.
Сейчас курс эскадры лежал на северо-запад, оставляя Сицилию на севере, а Мальту - на юге. В самом скором времени, рассуждал Николай Филиппович, можно ожидать появления итальянских кораблей, обеспечивающих "политику невмешательства" в Испанские дела, а на деле - препятствующих оказанию помощи Испанской республике. А потому, воздушная разведка - вещь остро необходимая.
Черноморский флот отдал ЭскОН большую часть того, что имел. Из шести самолетов-корректировщиков эскадра получила четыре: два на "Красном Кавказе" и два - на "Червонной Украине". Заяц задумался: не отдать ли приказ Кузнецову, поднять в воздух еще один самолет? Чтобы зона поиска была пошире? Хотя запуск самолета с "Червонной Украины" был значительно сложнее, чем с "Красного Кавказа": катапульта там стояла старая, еще немецкая, переданная с "Парижанки". Когда-то она была лучшей катапультой Рабоче-крестьянского Красного Флота, но с тех пор утекло много воды, и много краснофлотцев прикладывали к несчастному агрегату свои "умелые" рабоче-крестьянские руки. Не забывали они и про истинно пролетарскую смекалку, отчего продукт сумеречного германского гения начал работать с перебоями и нормальный запуск, несмотря на все усилия и все ремонты, получался через раз.
Однако как только командир ЭскОН все же решился и велел вахтенному начальнику передать каперангу Кузнецову приказ задействовать еще одного воздушного разведчика, неожиданно пришел доклад с наблюдательного поста: КР-1 на полном ходу возвращался к крейсеру. Это могло означать одно из двух: либо самолет не в порядке и теперь флагман ЭскОН останется только с одним разведчиком, либо - контакт с вероятным противником. И Николай Филиппович тихо надеялся, что, может быть, ему сильно-сильно повезет, и его корабль просто лишится гидроплана...
...Ему не повезло. С КР-1 прямо на палубу крейсера был сброшен алюминиевый вымпел на длинном тросике. Вахтенные немедленно подхватили футляр, и через минуту Заяц уже читал донесение, написанное химическим карандашом на тонком шелке. Им наперерез шло итальянское - читай "вражеское" - соединение, в составе которого были два тяжелых крейсера. Один типа "Зара", второй - типа "Тренто"...
13.41, 06 февраля 1937 г, Средиземное море
- Товарищ капитан! Вот, - связист протянул бланк принятой радиограммы. - Итальянцы открытым текстом приказывают лечь в дрейф. В случае неподчинения открывают огонь...
Николай Филиппович прочитал текст, посмотрел на уже виднеющиеся итальянские корабли...
Если только ты не юный Вертер Гете и не мечешься со своей больной головой туда-сюда, точно ежик, запертый в кроличью клетку, то умирать тебе не хочется. Никогда. Никому. И совершенно не важно, сколько лет ты прожил на этой земле: двадцать один - как юный вихрастый сигнальщик, или сорок один - как много повидавший каперанг с седыми висками. Не хочется и все тут. А придется...
Итальянская эскадра неумолимо приближалась. Несся, разбрасывая в сторону пенистые клочья легкий "Монтекукколи", торопились эсминцы, уверенно резали легкую рябь средиземного моря бронированные гиганты "Зара" и "Тренто". Советская эскадра не могла принять бой: слишком уж неравны были силы. Но и не принять его она тоже не могла - слишком уж мала скорость! Не оторваться, не уйти...
На "Красном Кавказе" засемафорил флажками сигнальщик, и тут же приказ командующего ЭскОН начали передавать по цепочкам:
"Судам конвоя следовать прежним курсом. "Красной Абхазии" и "Красной Армении" продолжать сопровождение. Остальным - линейный ордер. Приготовиться к отражению вражеской атаки".
Подводные лодки нырнули в глубины. На крейсерах, которые даже вместе были слабее любого из двух тяжелых "итальянцев", и на двух престарелых, видевших еще империалистическую, эсминцах сыграли боевую тревогу. Четыре корабля-самоубийцы, трепеща стеньговыми флагами, с отчаяньем обреченных шли навстречу фашистской эскадре...
14.25, 06 февраля 1937 г, Средиземное море, HMS "Valliant"
- Сэр!
- Слушаю вас, лейтенант.
- Осмелюсь доложить: там итальянцы приказывают кому-то остановиться под угрозой применения силы.
- Кому приказывают, юноша? Нам? - адмирал усмехнулся.
Лейтенант замялся:
- Не думаю, сэр, но...
- Тогда кому?
- Сэр, сэр! - в каюту влетел совсем еще юный энсин. - Только что получена радиограмма. Вот!
Адмирал Стерни надел очки и прочитал:
"СОС! СОС! Подвергся пиратскому нападению! Невооруженное судно "КИМ" подверглось пиратскому нападению! Корабли сопровождения принимают бой! СОС! СОС! Подвергся пиратскому нападению!"
Далее шли координаты. Стерни снял очки, вытер лоб:
- Мой бог! Вот уж не ожидал, что окажусь героем истории Сабатини! Господа, - он обвел взглядом офицеров, присутствовавших в адмиральской каюте. - Я полагаю, что нам нужно разобраться с этим вопросом.
Через минуту по всему кораблю уже били колокола громкого боя, свистели боцманские дудки и завывали ревуны. "Валиант" в сопровождении крейсера "Виндиктив" и трех эскадренных миноносцев полным ходом ринулся к месту предполагаемого бесчинства пиратов.
16.56, 06 февраля 1937 г, Средиземное море, HMS "Valliant"
Легкая гичка болталась возле трапа, а на палубу уже вышел высокий моряк. Глядя на него, адмирал Стерни заметил про себя, что Советы, безусловно, многое потеряли, отказавшись от красивой флотской формы Царской России. Невыразительный сине-черный костюм был, правда, безукоризненно чист и выглажен, но на фоне блестящих мундиров Флота Его Величества выглядел каким-то бедным родственником. "Впрочем, - мысленно добавил Стерни, - каков флот, таковы и мундиры".
