Ознакомительная версия.
Медиум сунул файерган в кобуру и перевел дух. Раны, оставленные когтями деграданта, саднили. Поморщиваясь от боли, он осторожно ощупал свои плечи. Раны были довольно глубокими, сильно кровоточили и требовали скорейшего внимания. Геер подошел к брошенному рюкзаку, присел рядом и достал шприц с «нанорегенерантом».
Сделав себе инъекцию, он опустил шприц и приготовился ждать. Впрочем, ждать пришлось недолго. Раны на плечах стали быстро затягиваться. Боль была почти невыносимая, но Геер сцепил зубы и терпел. Наконец, все закончилось. Он закинул руку и ощупал плечо. На месте ран не осталось даже шрамов.
Геер облегченно вздохнул и усмехнулся пришедшей в голову мысли: жаль, что куртку нельзя починить так же легко и быстро, как собственную плоть. Ничего не поделаешь, издержки прогресса.
Бармен Мэл, чуть вытянув шею, посмотрел на пухлый, пыльный рюкзак, стоявший у ног Геера, и вежливо осведомился:
– Хороший улов?
– Неплохой, – ответил Геер. Отхлебнул пива и поинтересовался: – Кто сегодня в городе из скупщиков?
– Давид Кривой и Семен Люперс.
– Гм…
Геер вспомнил лица этих двух барыг. Лица были неприятные – обрюзглые, с алчно горящими глазами. Впрочем, других лиц у скупщиков и не бывает.
Улов нынче богатый. Гееру даже не верилось, что он сумел собрать столько трофеев – и всего за семь часов трипа[4]. Лучшим трофеем, конечно же, был проездной билет «Московского метрополитена» с коричневой магнитной полоской. За него любой скупщик отвалит не меньше сотни. А сам перепродаст ее знающим людям за две или даже три. Тот, кто рискует собственной башкой, всегда получает меньше того, у кого есть необходимые связи. Таковы правила «оптинного» бизнеса, и с ними приходится считаться.
Геер поставил кружку с недопитым пивом на стойку, нагнулся, ослабил стяжку рюкзака и вынул из него тоненькую пластиковую папку. Положил папку на колени, раскрыл ее и взглянул на пожелтевший обрывок газеты.
Геер стер с клочка бумаги ладонью пыль. Маленькие буквы статьи почти невозможно было разобрать. Но название он видел вполне четко.
«АПОКАЛИПСИС СЕГОДНЯ?»
Геер усмехнулся. Надо же! Пятьдесят лет назад они еще в этом сомневались.
Газету можно отдать Сердцееду, он любит старые газеты и любовно их собирает. Что ж, у каждого свои причуды.
Вспомнив про главаря банды, Геер поморщился. Он терпеть не мог этого жирного, хладнокровного борова, затянутого в черный кожаный плащ и с эсэсовской фуражкой на голове. (Перекрещенные кости для околыша черной фуражки Сердцеед выплавил из олова сам, хотя редко держал в руках что-нибудь, кроме стилета, файергана или собственного члена.)
Сердцеедом этого мерзавца прозвали вовсе не за то, что он соблазнял женщин, а за то, что обожал вырезать у своих врагов сердца и съедать их. Он был уверен, что таким образом забирал души погибших.
При взгляде на таких, как Сердцеед, Егор проникался презрением к человечеству. Возможно, эволоиды и деграданты, две другие расы разумных существ, населяющие грешную Землю, не так уж и не правы в том, что считают людей пережитком прошлого.
После генетической катастрофы и События человек оказался на Земле лишним звеном, и еще нужно было сказать спасибо, что эволоиды прекратили откровенный геноцид людей, разрешив им свободное проживание в резервациях и даже создав для них рабочие места в сфере ОВР[5].
Большинство людей давно смирилось со своей ролью «промежуточного звена» и с тем, что в конце концов они должны исчезнуть с лица Земли. Все чаще женщины соглашались на ДББС – «добровольную, бесплатную и безболезненную стерилизацию», которую навязывали им эволоиды.
Многие люди, устав от нищеты, шли на «зверофабрику» к деградантам, где добровольно сдавали стволовые клетки. Деграданты отвергали теорию эволюции, которую так обожали эволоиды, однако, несмотря на звериный облик, присущий большинству деградантов, они тоже считали людей низшей кастой. И все же, в отличие от эволоидов, деграданты нуждались в людях. Их генотип менялся, звенья ДНК рушились, и для того, чтобы притормозить процесс полного перерождения в чудовищ, они нуждались в человеческих стволовых клетках.
Геер презирал доноров, как презирал и рабов из ОВР. Впрочем, о своем мнении он предпочитал не распространяться.
Геер тряхнул головой, прогоняя неприятные мысли. Никакого нытья, никаких депрессий! Сегодня особенный день, и он должен быть в форме. Он снова взглянул на Мэла и спросил:
– Сенатор Стокманн нынче здесь?
– Да, – ответил Мэл и неприязненно усмехнулся. – Ты же знаешь, что по пятницам он всегда зависает в буферной зоне. Он любит острые ощущения.
– То-то, я смотрю, в баре полно гардов и шпионов. – Геер снова отхлебнул пива. Пиво было холодное, терпкое и чуть сладковатое. В голову оно ударяло с первого же глотка. Геер отпил еще глоток, облизнул горько-сладкие губы и уточнил: – Он остановился в «Медузе»?
– Конечно. Где ж еще? Говорят, притащил с собой пару влиятельных дружков.
– Надеюсь, они не уедут в метрополию разочарованными, – сказал Геер и подмигнул Мэлу.
Тот ответил ему натянутой усмешкой и повернулся к подошедшим к стойке парням. Парней было двое. Явные «гарды в гражданском». Сенатор Стокманн любит чувствовать себя в безопасности. Буферная зона – местечко горячее, хоть и веселое, и без телохранителей и агентов тут никак.
Один из гардов был худощавым азиатом с желтым, как сыр, и таким же рябым лицом. Второй выглядел внушительнее: гора мускулов, обтянутая пиджачной тканью, и маленькая лысая голова на бычьей шее.
Азиат заметил, что Геер разглядывает его, и небрежно осведомился:
– Чего пялишься?
– Я не пялюсь, я блуждаю взглядом по залу, – в тон ему отозвался Геер.
– И как зал? Нравится?
– Нравился, пока не пришли вы.
Несколько секунд Геер и гард смотрели друг другу в глаза. Потом гард отвернулся и попросил у Мэла пиво для себя и своего товарища.
Второй гард, ни слова не говоря, достал из кармана нож, выщелкнул лезвие и принялся подкорачивать острым, как бритва, лезвием свои желтые от никотина ногти.
– «Спайдерко», – сказал Геер. – Хороший нож. В бою, конечно, так себе, но, если захочешь вырезать из коры кораблик, лучше не найдешь.
Он как бы невзначай откинул полу кожаной куртки, так, чтобы парни увидели его модифицированную «беретту». (Обычные мужские игры. Что-то вроде легкого «флирта».)
Немного помолчав, крепыш повернулся к Гееру и уставился на него глазами, полными злобы.
– Думаешь, крутой? – хрипловато спросил он.
– Что ты. – Геер усмехнулся. – Это вы крутые, а я так, мимо проходил.
Крепыш начал вставать со стула, но азиат положил руку ему на плечо и что-то шепнул на ухо. Тот метнул в Геера глазами молнию, но снова опустился на стул. Крепыш убрал нож в карман, и оба гарда уткнули носы в пивные кружки.
Ознакомительная версия.
