— А где древние артефакты? — спросил полковник, даже не удосужившись поздороваться.
Для наемников это нормально, а вот сирианцев подобная бесцеремонность покоробила. Грейзен небрежно толкнул ногой тяжелый рюкзак. Лейтенант с трудом сдерживал ярость. Вот истинное отношение Торренса к людям. Ему наплевать на их моральное и физическое состояние. Пусть хоть все сдохнут. Лишь бы доставили на корабль найденные предметы.
Стараясь предотвратить конфликт, Гроненбер вмешался в события. Шагнув вперед, майор жестом приказал двум техникам заняться находками. Подчиненные начали выкладывать содержимое рюкзака на металлический пол. На лице Л инка появилось разочарование. Столько сил, жертв, а добыча минимальна.
— Неужели нет ничего ценного? — раздраженно уточнил полковник.
— Часть вещей утонула в болоте, — произнес Холмос.
— То есть, как утонула? — возмущенно воскликнул Торренс. — Почему вы их не достали? Глубина там ведь не очень большая…
— Глубина небольшая, — подтвердил Ник. — Но в воде плавали гигантские хищники. Они перекусывали бойцов пополам. Мы потеряли несколько человек и были вынуждены забраться на дерево. Другого способа спастись…
— Спастись! — взорвался Л инк. — Я разве что-то говорил о спасении? Вы не выполнили поставленную задачу. Подумаешь, огромные рыбы кого-то сожрали. В отряде достаточно наемников. Зачем они теперь мне нужны?
Полковник не выбирал выражений. Его прямота и откровенная грубость могли шокировать кого угодно. Холмос растерялся. Агрессивная реакция Торренса на его доклад застала ученого врасплох. Он не знал, что ответить. Линк же выплеснул на разведчиков всю накопившуюся злость.
После высадки на Шейлу неудачи буквально преследуют полковника. Сначала стычка с комонцами, в которой «Виддок» получил серьезные повреждения, и поспешное бегство из системы Ульфры, затем взрыв космического объекта чужаков, а теперь еще и потеря важных артефактов.
Торренс был в бешенстве. С каким удовольствием он отправил бы отряд назад, на поиски утопленных в болоте рюкзаков. Увы, это невозможно. Корабль уже готов к старту. Экспедиция и так слишком затянулась. Заложив руки за спину, Линк громко сказал:
— Господин Холмос, вы меня расстроили. Я надеялся, что научная группа проявит настойчивость в достижении цели. У вас был прекрасный шанс войти в историю. К сожалению, он упущен. А ведь требовалось совсем немного — заставить рабов спуститься в воду. Элементарная задача. И вы с ней не справились. Это слабость и малодушие.
Полковник нарушал все общепринятые правила. Он переступил допустимую грань. В другой ситуации Ник не стерпел бы. Его оскорбили в присутствии посторонних, в присутствии невольников. Но сейчас Холмос не рискнул вступать в полемику. Торренс явно неадекватен.
— Отрядом командовала Корлейн, — пожал плечами ученый. — Она принимала окончательные решения.
— Удобная позиция, — презрительно заметил Линк. — Вы сваливаете вину на погибшего руководителя. Пытаетесь спрятаться за спину несчастной женщины. Где же ваше достоинство?
Язвительный тон полковник задел Грейзена. Все сказанное Холмосу лейтенант воспринимал и на свой счет. Офицер не собирался сносить подобное унижение. Да, есть субординация, строгая подчиненность во время боевых операций, но и законы чести никто не отменял.
— Какое право вы имеет обвинять нас в трусости и малодушии? — Грейзен шагнул вперед. — Это, наверное, вы совершали переход по топкому болоту, переправлялись через реки, кишащие ужасными тварями, отбивались от кровожадных летучих насекомых? Неужели, нет? Какая чудовищная несправедливость! Герой, способный на подвиг, прозябал на крейсере.
В первое мгновение Торренс лишился дара речи. Он занимал высокое положение и обладал огромными полномочиями. Подчиненные крайне редко ему возражали. Характер у Л инка отвратительный. Полковник чересчур самолюбив, мстителен и злопамятен. Нанесенные обиды Торренс никому и никогда не прощает. Видимо, техник этого не знал. За что и поплатится. Его наглая, вызывающая тирада не останется без внимания.
Лицо Торренса побагровело от гнева. Сделав шаг к офицеру, полковник медленно, с расстановками процедил:
— Лейтенант, мне что-то послышалось? Вы сошли сума или переутомились?
— Вам не послышалось, и я в здравом рассудке, — смело произнес Грейзен. — Нельзя относиться к людям, как к расходному материалу. Использовал и выбросил.
— Наемники для того и предназначены, — сказал Линк. — Они — рабы. За солдат заплачены хорошие деньги.
— Речь не о них, — проговорил техник. — Мне наплевать на невольников. Беда в том, что хищники убивали всех без разбора. Там, у реки, ужасные создания не просто кого-то сожрали. Они сожрали моих друзей. Я собственными глазами видел, как острые зубы тварей впивались в тела товарищей. Вода окрасилась в цвет их крови. Разве это можно забыть?
Торренс был неплохим психологом. У лейтенанта все признаки душевного расстройства. Пальцы дрожат, в глазах пылает странный огонь, речь резкая, отрывистая. Спорить с офицером сейчас абсолютно бесполезно. Полковник попытался смягчить тон.
— Мне искренне жаль, — понизив голос, вымолвил Линк.
Увы, Грейзена было уже не остановить. Стресс, пережитый молодым человеком на Тарнуме, повлиял на его поведение.
— Жаль? — иронично переспросил техник. — Не верю ни одному вашему слову. Даже под огнем противника раненых эвакуируют с поля боя. Но вы заставили нас нести Лесса через болото и, тем самым, обрекли беднягу на гибель. Причем, ситуация этого не требовала. Мы без особого труда увеличили бы размеры посадочной площадки. И мне не нужны лживые объяснения. Господин полковник, вы мерзавец. Тщеславный, надменный, подлый мерзавец.
А вот это было чересчур. В шлюзовом отсеке слишком много людей. Подобный выпад нельзя пропустить. Без сомнения, офицер болен, но не настолько, чтобы не контролировать себя. Всему есть предел. Торренс повернулся к командиру крейсера и приказал:
— Арестуйте лейтенанта. На Алане он предстанет перед судом военного трибунала. Обвинений достаточно: оскорбление старшего по званию, нарушение субординации, клевета.
Линк снова взглянул на техника. Что-то во внешнем облике Грейзена полковнику не понравилось. Уж очень офицер спокоен. А ведь ему по сути дела зачитали смертный приговор. У лейтенанта нет ни единого шанса на помилование. Судьи не встанут вступать в конфликт с могущественной службой безопасности.
Однако техник ничуть не напуган. Расслабленная поза, руки заложены за спину, на губах зловещая, презрительная усмешка. В огромном зале царила удивительная, необычная тишина. Приближалась развязка. Выдержав паузу, Грейзен произнес:
