Ознакомительная версия.
Я объяснил знаками, чтобы Долорес слезала с мачты и становилась к носовой баллестираде «Плакса». До того, как заменить отца на посту шкипера, я не один год прослужил у него стрелком, так что в вопросах обороны разбирался не хуже своей благоверной. Поэтому и пристроился возле «Сморкача» – менее скорострельного, зато более мощного орудия. Хорошо, что у нас поломалась рулевая штанга, а не раздаточный узел, от которого приводились в действие автозарядные устройства палубного вооружения. Если змей-колосс приблизится оттуда, откуда мы его ждем, я и Малабонита встретим его кинжальной стрельбой и нашпигуем стрелами еще до того, как чудовище сползет с бархана. А дабы оно в последний момент не выкинуло какой-нибудь фокус, Гуго поднялся на мостик – вскарабкаться на марсовую площадку у него недоставало сноровки, – чтобы держать угрозу в поле зрения.
Заняв пост, новый наблюдатель сразу же указал гораздо западнее, нежели его предшественница. Пока мы суетились, рептилия изменила курс и, по-прежнему скрытая от нас барханом, двигалась теперь вдоль левого борта. Вытянутая рука де Бодье следовала за ней будто флюгер. И, судя по этой жестикуляции, змей к нам не приближался, а полз мимо.
Меняя тактический расчет, Долорес перешла к кормовой баллестираде, где оставалась до той поры, пока Сенатор не подал знак, что упустил змея-колосса из виду. А тот, похоже, в свою очередь потерял нас – кружение вокруг жертвы не входило в привычку этого прямолинейного хищника. Остановись «Гольфстрим» чуть позже, наши пути непременно пересеклись бы, и мы бы так легко уже не отделались. Работающий на холостом ходу ДБВ издавал шума не больше, чем завывающий над хамадой Гаденыш, и на сей раз, кажется, все обошлось. Разве только поблизости не ползает второй змей-колосс, но это почти исключено. Парами они встречаются лишь в брачный сезон, а он наступит через полгода. В другое же время эти прожорливые рептилии свято чтут границы своих единоличных охотничьих угодий.
Просидев в боеготовности еще полчаса, но так и не дождавшись возвращения монстра, мы с Гуго вернулись к лопатам, а Долорес – на свой наблюдательный пост. Ветер мало-помалу стих, и откапывание колес пошло заметно веселее. Но когда мы высвободили их из-под песка и приступили к замене штанги, солнце уже зашло. Завершив кое-как с помощью Физза работу к полуночи, мы наскоро поужинали и отправились на боковую. Ночью змею-колоссу нас и подавно не расслышать, а коли он вдруг опять объявится, варан учует его еще издали.
Отвратительный выдался день. Хорошо хоть завтра, по всем предпосылкам, мы ляжем спать веселыми и пьяными. Я был почти уверен в этом, ибо ночевать в артели радушного Сенегальца трезвым и угрюмым мне на моей памяти еще не приходилось…
К полудню следующего дня громада Нэрского Столпа приблизилась настолько, что заслонила собой четверть горизонта и изрядный кусок небосвода. Над плоскими верхушками этой и прочих башен даже в ясную погоду виднелись синие всполохи. Причем, что характерно, они никогда не сопровождались выбросами метафламма. Еще в Брошенном мире было подсчитано, что высота каждого Столпа разная, но их вершины располагаются строго на одном уровне. И он находится значительно выше самых могучих горных пиков на Земле. Там и прежде воздух был сильно разрежен, а теперь его в тех высях нет и подавно. Так, по крайней мере, говорят сегодня знающие люди.
Общее количество воздвигнутых триста лет назад иностальных монументов также давным-давно установлено: сто девяносто пять. Они разбросаны по поверхности планеты равномерно – на расстоянии около полутора тысяч километров друг от друга. Причем независимо от рельефа местности. Спущенные с небес в год Всемирного Затмения, Столпы вонзались строго вертикально и в равнины, и в океанское дно, и в горные склоны, и в толщу полярных льдов. А также в огромные города Брошенного мира, чьи руины я вижу, когда проезжаю мимо какого-нибудь плато. Явившись к нам неведомо откуда на космических кораблях, что заслоняли собой небо, Вседержители меньше чем за месяц утыкали Землю своими башнями, после чего жизнь на ней круто изменилась. И, увы, отнюдь не в лучшую сторону…
Огонь, превращающийся в смертоносный метафламм. Тотальное пересыхание рек и океанов. Отравленная чужеродными примесями и истончившаяся атмосфера. А также люди, которые в итоге ко всему этому приспособились, но по-прежнему неумолимо вымирали. И лишь антарктический лед продолжал поддерживать в нас жизнь, вот только для какой цели – неведомо.
За годы странствий мне довелось побывать у сорока с лишним Столпов. То есть почти у всех, что возвышаются в Атлантике, исключая лишь «ничейные» – те, которые торчат на вершинах плато или в глубине неприступных гор. Хотя гордиться тут особо нечем. Если вы видели вблизи хотя бы одну башню Вседержителей, можете считать, что повидали и остальные без малого двести.
Будучи разной высоты, все они обладали одинаковым диаметром – три с небольшим километра – и имели похожую структуру. А также неустанно видоизменялись. Опутанные снизу доверху разнообразными иностальными конструкциями – и выступающими наружу, и закрытыми щитами, – Столпы периодически обрушивали вниз собственные фрагменты. На их месте тут же возникали другие, зачастую отличные от пришедших в негодность. По схожему принципу змеи сбрасывают с себя кожу и обрастают новой. Разве что она всегда бывает идентична прежней, а поверхность башен Вседержителей все время претерпевала метаморфозы…
И служила основой основ нашей современной экономики. О ней также будет уместно упомянуть, раз уж мы завели разговор о Столпах.
Инопланетная сталь: легкая и тяжелая, тонкая и толстая, пластичная и несгибаемая… Из какой бы ее разновидности ни состояли найденные у подножия башен обломки, каждый из них мог принести человеку пользу. В мире бесчинствующего метафламма иного источника добычи железа нет и не предвидится. К тому же иносталь поразительно износостойкая и не нагревается на солнце, оставаясь при любых условиях одинаково холодной, как утренняя роса. А также не проводит электричество. Это делает ее на порядок менее травмоопасной, чем земные металлы, при работе с которыми человек может ненароком получить электростатический разряд и, угодив в «би-джи», лишиться пальца или кисти. Поэтому наш «Гольфстрим» и прочая современная техника практически целиком сделаны из столпового металла.
Его обработка ведется таким же иностальным инструментом, а опилки и стружки тщательно собираются и затем тоже идут в дело. Практически весь хлам, который отваливается от Столпов, находит сегодня применение. Вот почему возле каждого из них сформировалась сплоченная артель Стервятников. Ее вожак распоряжается всей иносталью, какая оторвалась или еще только оторвется с поверхности башни. За счет этого ребята и кормятся, обменивая собранный и отсортированный по качеству металл на воду, продукты и прочие радости жизни.
Ознакомительная версия.
