Ознакомительная версия.
Глаза Игоря Игоревича блестели, он казался попавшим в родную стихию, и не похоже было, чтобы собирался в ближайшие часы закругляться.
«Однако лекция затягивается», – подумал я. Любознательность любознательностью, однако мне вовсе не улыбалось провести еще час-другой, изучая на голодный желудок особенности строения внутренних органов яйцекладущих грызунов.
И я пошел на коварный выпад. Стоило Игорю Игоревичу примолкнуть на секундочку, переводя сбившееся от научного азарта дыхание, как я невинно поинтересовался:
– Игорь Игоревич, извините мое праздное любопытство, а кем вы были до войны?
Удар был силен и пришелся ниже пояса.
Игорь Игоревич поник и, опустив глаза, нервно забарабанил пальцами по краю пульта. Потом выхватил из внутреннего кармана початую сигару, прикурил, уставился на меня своим немигающим взглядом и сказал хрипло:
– Я был тем орнитологом, вторым.
ГЛАВА 3
Рука, полная силы, может
сделать больше, чем целый
мешок, набитый нравами.
Макс Штирнер
Завтрак оказался замечательным: половина цыпленка-гриль, внушительная порция отварного риса, салат из свежих овощей и полулитровая кружка душистого земляничного йогурта. Сок, чудесный апельсиновый сок в запотевшем стеклянном кувшине без труда мог утолить жажду и у египетской мумии периода первой династии.
– Если вам хочется чего-то еще, скажите Клавочке, – посоветовал Игорь Игоревич Филиппу, когда тот, отдуваясь (перестарался-таки, пожадничал!), отвалился на высокую спинку необычайно удобного стула.
Клавочка, приятная полная женщина с добрыми, как у многих поварих, глазами, улыбнулась Филиппу из-за чистенькой стойки. Приглашая продолжить трапезу, качнула кудрявой головой в кружевном крахмальном колпаке. Он, притворно изобразив ужас, замахал руками и закатил глаза: «Что вы, что вы, хозяюшка, куда же еще-то?!»
Хозяюшка, кажется, всерьез огорчилась отказом. Филипп почувствовал угрызения совести и ухватил румяное яблочко из глубокой соломенной корзинки, стоящей на столе. Захрумкал, брызжа прохладным соком. Вкуснотища!
Игорь Игоревич безразлично поглощал капустный салат, один только капустный салат с зеленым луком и оливковым маслом, хоть и в совершенно потрясающих количествах. Запивал чистой водой.
«Вегетарианец, значится, или пост блюдет», – подумал с уважением Филипп. Сам он никогда бы так не смог. Точно. Проверено.
Он покрутил головой.
В небольшой столовой было пустовато. Пара вполне земных парней, того же примерно, что и Филипп, возраста, похожих, как близнецы и одетых в темно-зеленую униформу, попивала парящий напиток и с любопытством поглядывала в сторону новичка. Филипп кивнул им приветственно. Близнецы заулыбались в ответ, но подойти знакомиться не спешили. Игорь Игоревич, наверное, пугал не только Димку.
Вышеозначенный родитель ужаса прервал между тем на мгновение завтрак, извлек из внутреннего кармана тоненькую стопку бумажных или похожих на таковые листов и подтолкнул к Филиппу.
– Простите, Фил, я чертовски проголодался и поем еще немного. А вы можете пока ознакомиться с контрактом. Если условия вас удовлетворят, распишетесь. Вот перо. – Он протянул охмуряемому рекруту солидно, очень солидно выглядящий «Паркер».
– Там кровь?! – прошептал Филипп восторженно.
– Нет, но если желаете… – Игорь Игоревич пожал плечами. – Во время медицинского обследования у вас возьмут немного. После проведения анализа попросим, медики, думаю, уступят нам пару миллилитров. – Он наконец мигнул и расцвел вампирской улыбкой, глядя на ошарашенного Капралова.
– Обойдусь, чего уж там, – сказал тот и углубился в изучение контракта.
Контракт выглядел вполне приемлемо: ни тебе подводных камней, допускающих разночтения, ни запутанно-многозначительных отступлений, склонных обернуться в самый неподходящий момент своей противоположностью. Нанимаемый обязуется выполнять приказы, наниматель – платить за выполнение. Срок службы – тысяча земных суток. Отсчет начинается с момента подписания. Оплата – двести пятьдесят тысяч евро. («Ого!» – подумал Филипп.) В случае гибели нанимаемого лица вся сумма, плюс двадцать процентов, переходят наследникам (указать наследников). В случае ранений, повлекших за собой ухудшение здоровья, срок контракта сокращается. Лечение – полное, всестороннее, включающее реабилитацию – производится за счет нанимателя. Проценты вознаграждения (сверх основной суммы) – уточняются. Контракт разрывается без компенсации в случае предательства, невыполнения приказа, дезертирства. По окончании контракта легионеру предоставляются любые документы и гражданство любой страны. Подписи, печати…
Все чин чином.
«А ведь убивать придется, – подумал Филипп. – Хорошо, если только «раков». Готов ли ты к этому, Филипп Артамонович? Генка Саркисян не стал бы воевать за гнусное дело, это факт. Но вдруг он изменился? В жизни всякое случается. Хотя нет, наверное. Фотографию, вон, сохранил ведь… Давай, решайся, парень! Работа черна, зато денежка бела!»
Он вздохнул поглубже… и расписался, запоздало соображая: «Ну, а откажись я, тогда что?.. Плазменный разряд в башку?»
Потолок не рухнул, а Игорь Игоревич не набросился на него с возмущенным: «Как смеешь сидеть, солдат, в присутствии офицера?!» Он меланхолично продолжал хрустеть витаминным своим овощем, лишь кивком головы продемонстрировав, что заметил решительный шаг, совершенный Капраловым.
Ребятки за дальним столиком однообразно показали новоиспеченному легионеру в знак одобрения большие пальцы и неспешно удалились.
«Надеюсь, – подумал Филипп, – они не были подсадками, генерирующими в новичках заряд оптимизма…»
Игорь Игоревич выпил еще стакан воды, отделил один экземпляр контракта для Филиппа, собрал оставшиеся листы в аккуратную стопочку и убрал в бездонный внутренний карман.
– Можете задавать вопросы. – Он доверху наполнил стакан пузырящейся кристальной жидкостью из сифона и поднес к губам.
– А мамку на присягу пустят? – живо полюбопытствовал верный себе Филипп.
Игорь Игоревич от неожиданности поперхнулся водой и пораженно уставился на него.
Здоровенный детинушка, пышущий силой и обаянием, с густыми каштановыми волосами до плеч и очень юным лицом, с мягкой, но вполне мужественной линией подбородка, соболиными бровями, румянцем во всю щеку, смеющимися серыми глазами и серебряным кольцом в ухе, терпеливо ждал ответа на свой идиотский вопрос. Его плутовато-дурашливая непреходящая полуулыбка и манера певуче говорить слегка «окая» и употребляя не всегда верно ударения могли бы принадлежать деревенскому простачку. Как и огромные руки с узловатыми пальцами, короткими крепкими ногтями и жилистыми загорелыми предплечьями. Да вот только простачком Филипп как раз не был. Игорь Игоревич знал об этом превосходно. Лучше, чем кто бы то ни было.
Ознакомительная версия.
