Как бы не из-за моего милого, доброго дедушки, Ричарда Николсона — с ним шутки плохи! Но я, получив полное досье на Планету Хаоса, и сам понимал, что их опасения по поводу судьбы Земли были обоснованны.
В Париже были сосредоточены лучшие преподаватели Псикорпуса не только Евросоюза, но и всей Земли. А сам Псикорпус отстроил для себя рядом с Академией Дальней Разведки новый корпус под свою кафедру. Поэтому всех кандидатов Федерации Землян с подозрением на положительный псифактор направляли на подготовку именно сюда, в Париж. Даже с других планетарных колоний. Очень, кстати, удобно получилось — всего несколько минут лета от дома моей семьи. Если бы пришлось учиться в Японии, России или Южной Америке, например — было бы намного труднее видеться с семьей.
Но я вот теперь порой думаю — не было ли среди ребят-вербовщиков кого-то со способностями Аманды Симмонс? Честно — не знаю. Слишком уж легко мои родители прислушались к аргументам представителей Дальней Разведки. Но сам я надеялся, что сделал тогда самостоятельно осознанный выбор, уйдя из проложенного мощными плечами дедушки Ричарда семейного бизнеса. Даже с родителями не поссорился, хотя они-то как раз на меня рассчитывали.
Ну, папа — ладно… Стефан всегда был под железной пятой дедули. Даже, по просьбе Ричарда, сменил свою фамилию на Николсон — ох, знали бы вы, как Дженни рассердилась на своего отца, когда тот поставил это условие перед ее замужеством! Свадьбу отложили еще на два месяца, и Стефан вел мою маму под венец с уже вполне видимым животиком. Зато дед так гордился мною, и тем, что я носил его фамилию, а не отцовскую Рейнхардт. Но отец уже десятка три лет работал с Ричардом в Англии, стал полноправным членом клана Николсонов и в общем-то, уже мало кто из наших вспоминал, что этот талантливейший инженер-конструктор Федерации Землян — родом из-под Лейпцига, где и жила вся его родня.
Но мама… Насчет нее, получив диплом Псикорпуса и познакомишись с Амандой, я уже не был уверен — не в ее стиле было так легко согласиться с доводами представителей Дальней Разведки. Джейн Николсон, как и ее мать, Маргарет, моя бабушка, отличались решительным, волевым характером.
А вот мамин па, Ричард Николсон, в отличие от родителей, рвал и метал. Он-то видел своего внука инженером-конструктором, способным поддержать потомственный семейный высокотехнологический бизнес. И все основания у него для этого были — я, как и отец, легко читал самые сложные чертежи и с удовольствием возился с самой сложной техникой.
Я даже чуть было не остался без ключей от моего двухместного шаттла, который дедушка и родители только что подарили мне к шестнадцатилетию. Но сумел все же его убедить, что смогу использовать его для того, чтобы почаще видеться с ним и родителями.
Охохох — содержательный был разговор с дедулей, ничего не скажешь. Но так уж получилось, что в нашей семье всех перед Ричардом немного мандражит.
Хорошо хоть младшая сестренка, Джулия, не дала прерваться нашему маленькому бизнесу. За эти долгие восемь лет моей подготовки и работы во Внеземелье она уже получила диплом инженера-конструктора и выбилась в руководящий состав КБ нашего завода — поближе к дедушке Ричарду. И обещала мне позаботиться о моих акциях нашего завода по производству шаттлов и крейсеров и пригреть тепленькое местечко, если я вдруг передумаю или срежусь на экзаменах, пока из меня будут ваять супер-пупер-Джеймс-Бонда-во-Внеземелье. Да и Никки, мой младшенький братишка, уже учился в настоящее время на втором курсе Технологического…
В Академии, на первом курсе, тоже были оччень тщательные тесты. Порой, самые удивительные и даже глупые. На первый взгляд. Понимание того, что значили эти тесты, приходило намноого позже… Это был своеобразный эксперимент — подготовить нескольких десантников, способных принять на себя самые рискованные задания и выжить несмотря ни на что. Потому что мы имели дополнительный резерв в смертельной игре. Могли манипулировать шансами, вытягивая тот, в котором ты жив, и выполнил задание.
Так было в теории. Но на практике… Это вам, не дважды два — четыре. По всякому бывало. Но если все же четыре — очень даже хорошо. Вот только… В некоторые моменты жизни мне действительно казалось, что вся наша судьба жестко предопределена. Я больно стукался об это лбом за время учебы в Псикорпусе уже много раз. Даже, порой, пользовался своим чутьем. Но как-то безразлично — как данность. И ошибался очень редко. Нужно было всего лишь научиться видеть, чувствовать ускользающие в будущее линии, нити вероятностей и выбирать ту самую, в которой хотел бы оказаться. Именно такое — безразличное, спокойное отношение, чаще всего, и выявляло у меня предвидение в самые неожиданные моменты. Это — не та способность, которую можно запланировать, вызвать по желанию. Дудки!
Но сегодня… Что-то сегодня произошло, с нашим будущим.
Аманда это, кажется, тоже почувствовала. Но, по мнению Аманды, я должен был сегодня умереть. Если пойду в десант, конечно. А она редко ошибалась.
Чье же предвидение окажется сильнее? Точнее? Не знаю… Впереди — миллиарды вероятностей. Поди знай — как оно обернется? Быть может, и я, и Аманда — ошиблись. Потому что не только мы сами творим свое будущее. Да, мы главные игроки на поле вероятностей. Если удастся, конечно, разглядеть маленький миг в безбрежном океане будущего и прорываться к нему. Но у наших невидимых противников, появившихся после Катастрофы — тоже очень сильные карты.
И еще… Нельзя пытаться выдавать желаемое за действительное. Нужно быть абсолютно, кристально чистым от желаний. А я…
Я очень хотел, чтобы наши больше не гибли! Хотел — справиться, выполнить задание. Зацепиться на поверхности и найти безопасное поселение выживших на Планете Хаоса колонистов, брошенных на планете после того, как наши корабли во время эвакуации были уничтожены невидимыми убийцами.
Это — мешало. Очень мешало. Я мог и ошибиться, в отличие от Аманды…
End 2ур. 3
6— Но… — Ксению словно что-то ударило по голове, когда она первой, перевернув карту, застыла, уставившись на картинку. Затем беспомощно глянула на меня. — Как…!? Что… Что ты сделал!?
Жеребьевка была окончена досрочно.
— Нет, командир. Я — ничего не делал, — еле покачал я головой, а затем добавил. — Мы прошли вместе Селесту, Ксения. Как ты можешь сомневаться во мне?
— Значит, это Судьба… — ошеломленная Ксения опустила руку с картой, и стала видна ее картинка.
— О-ё! — только и сумел разочарованно выдать помрачневший Димка Воронов, сдавая обратно своего короля в колоду. Хорошо хоть, сумел сдержаться и не загнул русским матом, как бывало порой.
