– Назови мне свое имя, если такая бесстрашная, – любое, мне все едино.
– Ну вот еще, работу тебе облегчать. – Необычайная легкость возникла во всем теле, захотелось свершить что-нибудь безумно-отчаянное.
– И не надо! – Коса Смерти выпрямилась, теперь это было копье с длинным черным наконечником, нацеленное мне в голову.
– Поединок со Смертью, – фыркнула я.
– Что не так?
– Это бессмыслица.
– Конечно, – согласилась Смерть, а наконечник копья согнулся, и получилась снова коса, – тебе меня не победить.
– Зачем тогда все это?
– Назови свое имя, и прекратим заниматься ерундой. – Коса вновь преобразилась в копье.
– Как же, разбежалась! – Я как завороженная смотрела на орудие Смерти.
– Упрямая, – прошипела Смерть и сделала длинный выпад.
Я едва успела парировать. Шпага громко звякнула о косу, и посыпались искры.
– Хорошо отбила, – похвалила Смерть.
– Стараюсь.
– Тебе не удастся победить.
– Посмотрим.
– Зачем сопротивляешься? – Смерть медленно наступала.
– Из вредности! – Я пятилась и думала, что скоро диск кончится и отступать будет некуда, за краем только бесконечность.
– Оглянись, – предложила Смерть, – и увидишь, что бежать тебе некуда.
Я, как последняя дуреха, оглянулась и чуть не лишилась головы. Коса свистнула, рассекая воздух, а мне пришлось кубарем откатиться в сторону и потерять несколько драгоценных метров.
– Проворная. – Смерть опять замахнулась косой, чтобы совсем загнать меня в угол, то есть на край.
Ждать удара я не стала, сама ринулась вперед. Рубанула я Смерть шпагой – и ничего. Клинок не встретил сопротивления, прошел насквозь и вреда моей противнице не причинил. Оказавшись вплотную к Смерти, я, не задумываясь, схватила косу за древко – руку обожгло леденящим холодом, лезвие клацнуло, как гигантские ножницы, едва не оттяпав мне пальцы. Я экстренно ретировалась, уступив ей еще пять метров.
Левая рука онемела – зря я хваталась за оружие Смерти, надо было попробовать разрубить древко, а не пытаться вырвать. Как мне не хватало второй пары рук! Я же к ним привыкла, а тут псевдоруки отсутствовали.
Смерть ухмылялась мне прямо в лицо (неприятное зрелище) и наступала, размахивая косой, словно на сенокосе. Я остановилась – отступать дальше было некуда, – и приготовилась защищаться, прекрасно зная, чем это кончится.
– Вот мы и дошли до конца, – произнесла Смерть и, занеся косу для последнего удара, успокоила: – Ты не бойся, это не больно.
– Стану я тебя бояться, – проворчала я, перехватывая шпагу двумя руками.
Наверняка тут бы настал мой конец.
– Стой, костлявая, – раздался негромкий, но властный голос.
Смерть замерла с занесенной косой, застыла как изваяние. Из-за ее спины выглянул шаман.
– Скорее уходи, мне долго ее не удержать, – произнес он.
– Куда идти-то? – Я покрутила головой, пытаясь отыскать путь к спасению.
– Этого я не знаю, – развел руками шаман, – как пришла, так и уходи.
– Хороший совет, – промямлила я, но от края диска отбежала, пусть это и не спасение, но время выиграю.
– Ты почему вмешиваешься? – «ожила» Смерть.
– Долг платежом красен, – ответил шаман.
– Подожди, я до тебя доберусь, – пригрозила Смерть шаману и повернулась ко мне.
– Конечно, доберешься, – кивнул он, – только не сегодня.
– Я не спешу.
– Вот и с ней не спеши.
– Не тебе определять, кто и когда умрет. – Смерть опять пошла на меня.
– Но и не тебе, – парировал шаман.
– Ты ее спас? Долг выполнил? Чего еще тебе надо? – недовольно проворчала Смерть, не отрывая от меня пустых глаз. – Уходи.
– Желаю досмотреть до конца, – заявил шаман и скрестил руки на груди, всем видом показывая, что уходить не собирается.
– Смотри, если хочешь, – разрешила она и предупредила: – Ничего интересного не произойдет.
– Как знать, как знать, – загадочно пробормотал шаман.
Я отбила два удара косы и спросила:
– К чему такая настойчивость? Подождать нельзя?
– Скоро двадцать лет будет, как я хожу за тобой, – ответила Смерть, нанося небрежные удары, – мы так давно неразлучны, что мне это надоело.
– Так оставь меня в покое, – посоветовала я, – иди своей дорогой.
Смерть внезапно остановилась и уставилась куда-то вдаль поверх моей головы. Жутко захотелось оглянуться и узнать, что там, с трудом сдержалась, помня о коварстве Смерти. Мельком взглянув на шамана, я отметила, что он с открытым ртом тоже смотрит на нечто за моей спиной и часто моргает.
– Не везет так не везет, – буркнула Смерть и сама себя спросила: – Сколько же он будет мешаться под ногами?
Я опять поборола желание посмотреть.
– Мне здесь больше делать нечего. – Шаман отвесил ироничный поклон Смерти и исчез.
– Тебя нет в числе приглашенных, молод еще, – проворчала Смерть, обращаясь к кому-то вновь прибывшему.
– Угу, – раздалось за моей спиной.
– Так убирайся, – махнула костлявой рукой Смерть, как будто надоедливую муху отгоняла.
– Угу, – ответили ей радостно.
– Пошел прочь! – проорала Смерть, потрясая косой.
– Угу.
– Не мешай мне! – Она рубанула косой.
– Гыр-гыр-гыр, – передразнил кто-то Смерть, и огромный зеленый меч остановил очередной взмах косы.
Любопытство победило осторожность, и я посмотрела на неожиданного защитника. Здоровенный карапуз в блестящих красных доспехах безмятежно улыбался, бестолковый взгляд ребенка блуждал по диску, мой заступник с интересом разглядывал Смерть, словно необычную игрушку, и все вокруг.
– Ну ничего себе! – воскликнула я, забыв на мгновение о Смерти.
Беспокоиться оказалось не о чем: карапуз ловко отбил несколько ударов, радостно загугукал и, схватив меня одной рукой, полетел прочь.
– Я все равно доберусь до тебя, – проорала нам вслед Смерть.
– Это непременно, – согласилась я, и диск исчез…
– Все последние дни умирает, – посетовал Арс, – я даже притомился вытаскивать ее с того света.
– Повелитель всегда ходит по грани жизни и смерти, – веско произнес Дунлонк.
– Как бы она не сорвалась.
– Когда-нибудь обязательно, и тебя рядом не будет, чтобы помочь, – предрек тролль.
– Нет уж, я теперь всегда стану рядом околачиваться, никуда ее одну не отпущу.
– Это правильно, Повелителя надо оберегать.
Открыла глаза и увидела, как мой муж мирно пьет вино с колдуном. Левую руку я почти не чувствовала, словно она под наркозом, а вот в правой держала короткую шпагу, или, лучше сказать, длинный стилет. Сорок девять сантиметров, узкий клинок ромбической формы немногим толще иглы, вместо эфеса простое перекрестие.
