"Твою мать…" – Без особых, впрочем, эмоций подумал Вадим и хотел уже встать, потому как твердо знал, что день, предшествовавший сну, выдался не только напряженным и богатым на события, каких и врагу не пожелаешь, но и "улов", что характерно, принес такой, что думать теперь над всем этим, не передумать. Он все это сразу вспомнил и действительно хотел встать. И даже подумал, что сварит себе сейчас кофе "по-молодецки", то есть такой, от которого глаза на лоб, и коньячку накапает, и папироску закурит, устраиваясь перед терминалом. Однако в следующее мгновение Реутов услышал тихое сопение за плечом и ощутил, как прижимается к нему спавшая рядом с ним Полина, и все его "добрые намерения" разом испарились.
"А ну ее к черту, эту рыбалку!" – Подумал он, осторожно поворачиваясь к Полине и ловя губами ее губы. И все. Больше он ни о чем не думал. А когда снова оказался способен на это умственное действие, то первой его мыслью было, что он замечательно счастливый человек, потому что мужчина, которого любит такая женщина, как Полина, другим быть не может. По определению.
5.
В конечном счете, он все-таки сварил кофе. Правда варил он уже не для себя одного, и поэтому соблюдал некоторую осторожность в пропорциях. Однако кофе все равно вышел на славу, а обдумывание новой информации превратилось из монолога в диалог, что было ничуть не хуже. Возможно, даже лучше, потому что Полина все-таки была нетипичной блондинкой, с ней и поговорить было не только можно, но и приятно.
"Что будет если скрестить блондинку с сибирской лайкой?" – Вспомнил вдруг Реутов старый анекдот.
– Ты чего улыбаешься? – Спросила Полина, и сама, начиная улыбаться.
– Да, ерунда, – отмахнулся Вадим.
– Нет, не ерунда, – возразила она. – Раз улыбаешься, я тоже хочу знать.
– Анекдот вспомнил про блондинок.
– Который?
– Про сибирскую лайку…
– А! – Совершенно не обидевшись, хохотнула Полина. – Тогда, я, чур, морозоустойчивая б-дь!
Смеялись вместе, заражая друг друга, и начиная хохотать снова, когда, казалось бы, приступ смеха уже прошел.
"Нервы выходят", – но мысль эта едва пробилась сквозь шквал совершенно идиотского, если подумать, ржания.
– Кофе остынет, – наконец, взял себя в руки Реутов.
– Тогда пей и рассказывай. – Предложила Полина.
– Хорошо, – согласился он и, сделав глоток, стал рассказывать.
6.
– А почему, тогда, он живет в Петрове? – Спросила Полина, имея в виду Рутберга.
– А почему бы ему тут не жить? – Удивился Реутов.
– Так и каган, и министерство Промышленности находятся-то в Новгороде.
– Точно! – Сообразил Вадим, который этот пункт как-то упустил из виду. – Черт! Неувязка получается! Хотя…
– Ты где теперь живешь? – Спросил Каменец.
– В Петрове, – ответил Вадим.
– В Петрове? – Удивленно поднял брови Семен. – Надо же какая удача! Постой, а ты часом не в министерстве Промышленности служишь?
– Да, нет, я в университете…
"Черт! Черт! И еще раз черт!" – Сейчас Реутов наконец вспомнил, чем закончился тот странный разговор в Эдинбурге.
– Я тут, видишь ли, застрял, – сказал Каменец, задумчиво глядя на Реутова. – А мне кое-что надо бы в Петров передать.
– Так, давай, – предложил Вадим, который никогда никому вподобныхпросьбах не отказывал. – Считай, есть у тебя такая оказия. Я как раз завтра домой лечу.
– Это хорошо, – все еще занятый какими-то своими мыслями, кивнул Каменец. – Ты, знаешь что, дай-ка ты мне свой электронный адрес. Я тебе завтра или послезавтра скину пару файлов, а ты передашь одному человеку. Лады?
– А напрямую ты ему что, не можешь послать?
– Да, я его адреса не знаю, – объяснил Семен. -Нув смысле нового адреса. Но я тебе вместе с файлами телефоньчик сброшу. А там вы уж сами решите, как лучше. По почте, или еще как.
– Хорошо, – пожал плечами Реутов и, достав из нагрудного кармана пиджака визитку, протянул ее Каменцу. – Вот, держи.Тутиадрес, ителефоны.
Но никакого письма ему Каменец не прислал.
"Не прислал…Твою мать!"
– Я был тогда в пиджаке, – сказал он, вставая из-за стола.
– В каком пиджаке? – Не поняла Полина. – Причем тут пиджак?
– При том, – Вадим взял вычислитель и вернулся за стол. – Каменец просил меня передать кому-то файлы, которые он пришлет мне на электронную почту. И он спросил меня, не работаю ли я в министерстве Промышленности!
– Ну и что?
– Понимаешь, – объяснил Реутов, настраивая терминал. – Он, похоже, считал, что я на какой-то секретной работе и, зная меня с войны, решил довериться. Теперь мне кажется, что он был сильно напряжен. Ну типа разведчик перед провалом, что-то такое.
– Допустим, и что с того?
– Он спросил, где я живу. Я сказал, что в Петрове. А он говорит, "Надо же какая удача". А ты, мол, случайно не в министерстве промышленности служишь?
– Рутберг!
– Ну да, – кивнул Реутов. – Я ему дал визитку, но он мне так ничего и не прислал.
– А пиджак здесь причем?
– Так я же пиджак этот, считай, и не ношу вовсе. Так, по случаю одеваю. И визитки там, в кармане у меня, старые, коричневые.
– Ты что, сменил адрес? – Поняла Полина.
– Ну да, – снова кивнул Реутов. – Повадился один придурок гадости писать…
На самом деле, это был не придурок, а дура, но объяснять это Полине Вадим счел излишним.
– Вот!
Действительно, в его старом почтовом ящике среди множества пришедших на него за полгода писем, нашлось и то, о котором он сейчас подумал. "Казаку от Казака. Эдинбург".
"Привет, казак! – писал Каменец. – Надеюсь, обещание твое остается в силе. Посылаю тебе свернутый файл. Позвони по телефону110-822-338, попроси Барсукова, и скажи, что у тебя для него весточка от Архивариуса. Не удивляйся, это у нас старая шутка такая. Он меня Архивариусомкличет. А фамилии моей он, скорее всего, и не помнит. Так что скажи, от Архивариуса. Надеюсь, что не забудешь.Мне это очень важно.
Твой друг".
– Выходит, Каменец работает на Рутберга, – сказала Полина, прочитав письмо через плечо Вадима.
– Или работал…
– Что ты имеешь в виду?
– Не знаю, – признался Реутов. – Но нехорошее у меня какое-то чувство.
– Давай, посмотрим, что там за файл.
– Давай, – согласился Вадим, но открыть файл они не смогли.
– По-видимому, здесь нужна какая-то особая программа, – покачал головой Реутов. – И, скорее всего, файл зашифрован.
– Возможно, но что же делать?
– А это мы сейчас узнаем, – Реутов взял сотовый телефон, который дал ему Греч, и нажал на единицу.
