Ознакомительная версия.
Мефодию почудилось, что это не он со всего размаха загремел лицом на асфальт, а асфальт вздыбился и стеной рухнул на него. В голове полыхнули радужные вспышки, в ушах раздался звон, рот наполнился кровью из прикушенного языка. Но четкая координация движений не позволила акселерату вспахать асфальт носом подобно слетевшему с мотоцикла ездоку. Совершив несколько перекатов, Мефодий вскочил на ноги и, еще не успев уловить Афродиту взглядом, обнажил слэйеры.
Афродита была уже далеко, а над головой акселерата пронеслась пятерка смотрителей – очевидно, юпитерианка прижалась к земле, спасаясь именно от них. Чертыхнувшись вслед мерзавке, Мефодий тут же поискал глазами Кимберли, но, к своему удивлению, не смог ее обнаружить, хотя всего несколько секунд назад она бежала впереди него.
И только потом в сознание акселерата тараном вломилась страшная догадка…
Кимберли лежала на тротуаре далеко от места, где они угодили под гравиудар. Мефодий не сумел обнаружить ее сразу потому, что сверху Кимберли накрыла отвалившаяся от здания балконная плита.
Несмотря на то что мысленно исполнитель готовил себя к подобной ситуации, реальность оказалась куда ужаснее. Все вокруг пропало – рушащиеся стены, суетящиеся собратья, мелькающие в темном небе тени… Даже грохот затих, будто в адском кинотеатре, где все они находились, кто-то вырубил звук. Осталась только Кимберли и ее искаженное нечеловеческой болью лицо…
Не обращая внимания на то, что по голове и плечам бьют падающие сверху обломки кирпичей, а рядом рухнул еще один оторвавшийся от стены балкон, Мефодий ухватился за край придавившей Кимберли плиты и попытался сбросить ее с подруги. Плита приподнялась и, упершись краем в асфальт, освободила Ким, но сдвинуть такую тяжесть в сторону контуженному гравиударом Мефодию было уже не по силам. Он так и замер с плитой в руках и перекошенным от натуги лицом, не имея возможности помочь недвижимой Кимберли выбраться и боясь уронить тяжелую, в несколько центнеров, плиту обратно ей на грудь. Слезы беспомощности – наверное, в первый раз за все время службы исполнителем – навернулись акселерату на глаза…
Вихрем подлетел Мигель, словно футболист в подкате, упал возле Кимберли и выволок ее за плечи в безопасное место. Только тогда Мефодий позволил себе разжать пальцы и уронить плиту на землю.
Кимберли попыталась пошевелиться, но не сумела, застонала и часто-часто задышала, кашляя и выплевывая сгустки крови. Ребра ее, похоже, были переломаны, и это только при беглом осмотре; какие еще травмы имелись у Кимберли, определить было затруднительно, а сама она не могла вымолвить ни слова.
Мигель и Мефодий осторожно перенесли ее в подъезд ближайшего здания. На протяжении всего пути акселерат пытался добиться от Ким хотя бы простого кивка, но она никого и ничего не замечала.
– Я уже видел такое! – проорал Мигель, стараясь перекрыть царивший на улице грохот. – Это плохо! Очень плохо! Глубокий шок! Должно быть, сломан позвоночник, ребра и, возможно, что-то еще! Ей бы надо к смотрителю Сатане, но он сейчас в небе… Однако и простой врач был бы нелишним!..
– Я доставлю ее в Первую общину! – прокричал в ответ Мефодий. – В мое отсутствие принимаешь командование на себя!
– Первая община наглухо замурована! Они откроют ворота только через три дня после газовой атаки. Тебе не достучаться! Мотыльков имеет четкий приказ не впускать никого, даже Гавриила!
– Я достучусь! – рявкнул Мефодий. – Хоть ногами, хоть лбом, но достучусь!
– Вообще-то погоди! – встрепенулся Мигель. – Побереги лоб. Я тут вспомнил кое-что: когда переселяли Вторую общину, мотыльковцы не знали, что мы – рефлезианцы! Думали, мы бойцы Второй или Третьей. В знак дружбы они показали нам несколько потайных выходов на поверхность. Ближайший из них где-то за консерваторией. Там должен быть люк или что-то типа того. Если через него попадешь в метрополитен, возможно, с запасного выхода Мотыльков тебя и пропустит. Но это опять же только в теории…
– Я найду! – выпалил Мефодий и вскочил, собираясь поднять Кимберли на руки и незамедлительно отправиться на поиски потайного люка или чего-то типа того. – Я скоро, только передам ее медикам и назад. Надеюсь, ты понимаешь, что так надо…
– Я понимаю, – кивнул Мигель, даже не думая перечить. – Только ты упустил из виду одну деталь. – Он выскочил из подъезда, а когда вернулся, в руках у него был длинный обломок доски. – Ее нельзя нести на руках, – пояснил Мигель. – Если поврежден позвоночник, нужна шина. Помогай!..
Они осторожно переложили негромко застонавшую Кимберли на доску, перехватили ее тело поперек обрывками попавшихся под руку штор, после чего Мефодий бережно взял подругу вместе с доской на руки.
Кимберли была невесомой, словно перышко, и Мефодий невольно отметил, что последний раз носил ее на руках давным-давно. Не думал он тогда, что в следующий раз возьмет Кимберли на руки при столь трагических обстоятельствах…
Наполовину стертая с лица земли улица Маршала Толбухина теперь называлась улицей только на уцелевших кое-где табличках. На самом деле по ней сейчас не проехал бы и танк. Высокие завалы из рухнувших на проезжую часть зданий продолжали расти немыслимыми для строительства, но не для разрушения темпами.
Мефодий плевать хотел на возникающие на его пути препятствия. Он бежал в указанном Мигелем направлении, прыгал с камня на камень, с ходу перелетал через завалы и уворачивался от падающих на голову обломков. Несколько раз его чуть было не сшибло с ног шальными гравиударами, но, памятуя о том, что споткнуться, а тем более упасть он не имеет права, Мефодий стремился сохранять равновесие любой ценой.
Дважды прямо над ним проносились юпитерианцы, но бегущий по земле исполнитель их не интересовал, так как каждого юпитерианца преследовало по нескольку смотрителей. Однажды за спиной рвануло с такой силой, что завал, через который как раз перебирался акселерат, рассыпался и стал стремительно оседать, едва не похоронив под собой Мефодия и Кимберли. Создавалось впечатление, что не город рушился вокруг, а весь мир летел в тартарары, и потому нелепо и наивно выглядела теперь забота о чьей-то отдельной жизни.
Акселерат Брендон, стерегший со своей группой площадь за консерваторией, поначалу удивился, увидев Мефодия с Кимберли на руках, но через мгновение все понял. Кимберли, лицо которой было бледнее, чем ее белокурые волосы, была без сознания, но по ее частому дыханию и тихим стонам Мефодий видел, что за жизнь свою она борется не менее яростно, чем до этого боролась с Сатирами.
– Ей надо вниз, к доктору, – пояснил Мефодий. – Говорят, где-то здесь поблизости есть второй вход в бомбоубежище.
Ознакомительная версия.
