– А вот и нет, человечек! - хихикнул Вальдес. - Ты не знаешь всего. Она не умрет. Не умрет!
Вальдес заболтал меня. Я утратил бдительность. Пока я тратил время на бессмысленный треп, его рука-щупальце подобралась ко мне и схватила меня за лодыжку.
Я заорал. Я дернул ногой, пытаясь освободиться. Опоздал, черт возьми! Вторая рука Вальдеса метнулась ко мне, обвила меня как удав, прижав руки мои к туловищу. Кости мои захрустели, грудная клетка сжалась в безвоздушный ком. Я еще умудрялся каким-то образом делать слабые вздохи, но не мог пошевелить и пальцем. Вальдес тащил меня к себе как спеленутую куклу, и голова моя беззащитно ударялась о камни на дороге.
Я сдерживался. Нельзя мне было спешить. То, что мне надлежало выполнить, необходимо было выполнить вовремя.
Я взлетел в воздух и закачался перед лицом Вальдеса, бледным как смерть.
– Ам-ам, - сказал он. - Хочу есть твое сердце. Но сперва перегрызу твое горло. Сладкое горло…
Он разинул пасть.
Я вспыхнул как куча сухого смолистого хвороста. Я выплюнул клуб раскаленного пламени ему в лицо. Огонь побежал по руке Вальдеса, спеленавшей меня. Побежал как по бикфордову шнуру.
Вальдес завизжал дико и отчаянно. Горящая конечность его начала разматываться с огромной скоростью. Но он не успел сбросить меня. Как только освободились мои руки, я обхватил шею Вальдеса и повис на нем. Прижался к нему всем телом, страстно, как любовник. Я желал, чтобы он познал жар моей страсти. Почувствовал его всеми потрохами.
Вальдес, хрипя, замолотил по моей спине своими кулачищами. Потом бросился бежать на своих ходулях, раскачиваясь из стороны в стороны. Я висел на нем, как маленькая бульдожка на огромном волкодаве. Он промчался по дороге два десятка шагов, потом споткнулся, зацепился одной ногой за другую и грянулся оземь. Я едва не потерял сознание от удара о твердый грунт. И все же я держался.
– Отпусти… - просипел Вальдес. - Больно… Больно…
– Это огонь воздаяния, - прошептал я ему в ухо. - Ты прожил плохую жизнь, Диего Санчес. У тебя будет много времени подумать об этом в аду. Это только начало твоего огня, Санчес. Большого огня…
Я разжал руки и откатился от него. Погасил свое пламя. С трудом поднялся на ноги. Досталось мне сегодня, ох досталось… Одежда моя сгорела, и было видно, что левое предплечье сломалось напрочь - согнулось под неестественным углом. Ребрышки мои тоже, похоже, того… Я плюнул на дорогу алой кровью. Беда… Надеюсь, драться мне сегодня больше не придется? В драке я не продержусь и полминуты.
Вальдес уже не горел, только обрывки одежды тлели, чудовищно воняя обуглившимся шашлыком. Он был еще жив, гнусный людоед, стонал и корчился. Выглядел он как жертва большого пожара. Он умирал. И мог умирать так еще долго - в невыносимых муках.
Не мог я видеть этого. Вальдес заслужил эти мучения, но вот не мог я просто так уйти, оставив его на дороге. Остатки гуманности вопили в моей душе и требовали обойтись с ним по-человечески.
Я поплелся к мечу, брошенному Вальдесом. Левая рука моя висела безжизненной плетью. Я наклонился, взял меч в правую руку. Потом подошел к Вальдесу.
– Будь ты проклят, инквизитор, - пробормотал я. - Ты снова заставляешь меня делать то, чего я делать не хочу.
Я воткнул меч в сердце Вальдеса. Великий Инквизитор дернулся в последний раз и затих.
Я повернулся и пошел по дороге к городу. Не оглядываясь.
В первой же деревне, встретившейся мне по пути, я подкрепился хлебом и сыром, а также выпил целый кувшин вина. Есть мне почти не хотелось, а вино подействовало на меня не сильнее, чем перебродивший квас. И все-таки я заставил себя проглотить все это, потому что знал, что путь мне предстоит долгий. Я смыл с себя копоть и нашел более или менее подходящую одежду взамен сгоревшей. Очевидно, эта одежда принадлежала стражнику, и выглядел я теперь довольно экзотично - длинная кожаная безрукавка с нашитыми пластинами из меди, начищенными и сверкающими как золото. Обтягивающие полосатые штаны с металлическими накладками на голенях. Широкий пояс с серебряной инкрустацией - пожалуй, слишком шикарный и дорогой для стражника. Но меня мало волновало, как я выгляжу. Некому теперь было на меня смотреть.
Еще я умудрился изготовить шину для сломанной левой руки и крепко забинтовал предплечье в лубок. Я даже нашел чью-то чисто застеленную кровать и попытался поспать пару часов, но в голову мне лезли такие кошмары, что встал я еще более разбитый.
Излишне говорить, что живых людей в деревне не было. Бегали только полтора десятка лесных монстров, опустив носы к земле. Вынюхивали, не остался ли случайно здесь кто-то в живых. На улицах я не раз натыкался на трупы - вернее, на то, что от них осталось. Останки, не доеденные лесными мутантами, теперь быстро погребались и закапывались в землю черными блестящими существами, похожими на жуков-навозников размером с крысу.
Кларвельт спешил хоронить своих мертвецов. Спешил избавиться от памяти о людях, что населяли его многие сотни лет и исчезли в одночасье. Людей в Кларвельте больше не осталось.
Ночью я все же поспал, устроившись прямо на траве у обочины дороги. Звери шныряли вокруг, но никто из них не тронул меня. Впрочем, я и не сомневался, что меня не должны трогать.
Я добрался до города только к следующему полудню. Я не узнал город. То, что не сгорело при пожаре, устроенном мной, теперь разрушалось на глазах. Работой по разборке домов занимались удивительные существа, с виду явно насекомого происхождения. Этакие муравьи двухметровой длины. Они шустро растаскивали строения на бревна и камни. Муравьи не были похожи на лесных хищников. Выглядели они мирно и деловито. Это было что-то новое.
Похоже, что Светлый Мир передумал умирать. Он возрождался - только в новом качестве.
Я хотел побеседовать обо всех этих удивительных метаморфозах с тем, кто только и мог быть главным их режиссером. С Госпожой Дум. Я шел к ней.
Демид говорил мне, что место, где обитала Клементина Шварценберг, представляло собой прекрасный замок снаружи и убогую темную келью - внутри. Демид ошибся. Когда я открыл дверь Дворца Дум и вошел внутрь, я оказался в месте настолько прекрасном, что самый роскошный дворец Среднего Мира показался бы рядом с ним дешевыми меблированными комнатами. Только все это великолепие не выглядело искусственным, созданным руками человека. Казалось, что сама природа вырастила малахитовые скалы-стены и колонны-сталагмиты из кварца, расставила вместо ваз огромные друзы из драгоценных топазов и изумрудов. Потолка сверху не было, и изумительно синее небо отражалось в кристальной воде, стекающей по нефритовым горкам. Яркая зелень лиан, красные и синие пятна цветов, источающих благоухание…
