Стиснув зубы и превозмогая усилившуюся в ладонях боль, Аламез напряг руки, а затем сделал резкий рывок, разведя их в стороны. В глазах моррона на миг помутнело, а по телу пробежала судорога, но результат оправдал жертву, на которую ему пришлось пойти. Левая ладонь так и не отделилась от шара, а вот правая, с грехом пополам, оторвалась, правда, на блестящей поверхности сферы остались кусочки оторванной кожи. На долю секунды новая боль сковала поврежденную руку и выбила из глаз моррона несколько слез. Однако эти неприятные ощущения не помешали ему действовать, не помешали воину вступить в бой и прийти на помощь той, которая этой помощи, по большому счету, и не была достойна.
Как истинный король сражений, с мечом в одной руке и шаром в другой, Аламез обрушился на врагов. Прежде всего и больнее всего досталось ближайшему противнику, Граблу, по макушке которого Дарк прошелся сферой, а затем добил все-таки устоявшего на ногах, хоть и подсевшего крепыша рукоятью меча, опущенной на правый висок. В следующий миг правый бок моррона заныл от боли – это запрыгнувший ему на грудь Кабл погрузил в плоть острые коготки босой ноги. Перед глазами Дарка возникла его пасть, огромная, распахнутая, зловонная; но дурными запахами Аламеза было не устрашить. Возможно, Кабл и не хотел откусить голову бывшему товарищу, а только решил припугнуть, но все равно сурово поплатился за свою мерзкую выходку. Сильный удар сферой в правую скулу смел потомка карлов с тела собрата-моррона, а когда острые зубки на лету клацнули, пытаясь укусить руку противника, то их встретила крепкая сталь гномьего клинка. Раздался хруст, в лицо Дарку полетели осколки, но на этот раз не стекла…
– Ты че, с ума сбрендил?!! – истошно заверещал отскочивший на несколько шагов в сторону и, не переставая подпрыгивать, схватившийся за окровавленный рот Кабл. – Я ж тя не со всей силы… лишь для острастки…
На обезображенный рот малыша было страшно смотреть: в когда-то ровных рядах острых зубов зияли огромные бреши. Широко разинутая пасть Кабла теперь напоминала крепостную стену после многочасового обстрела из катапульт.
Дарк хотел что-то ответить, но не успел, поскольку правый бок, только недавно пострадавший от коготков карла, настигла новая боль. Это очухавшийся от оглушающего удара Грабл предательски ударил со спины, хотя такие понятия приемлемы лишь в честном поединке, а не в кровавом сражении, где нет и не может быть каких-либо правил. К счастью, удар был неточным и пришелся слишком высоко. Клинок гнома скользнул лишь по ребрам и, отделив от кости небольшой кусок плоти и кожи, надолго не задержался в теле.
Фальшивая сфера вновь встретилась с головой контрабандиста, однако на этот раз она испытала на прочность не затылок, а лоб. Крепкий череп – отличительная черта гномьей породы, но поскольку все на белом свете с течением времени приходит в упадок и вырождается, Грабл не смог сдюжить сокрушительный «лобовой» удар. Вначале потомок гномов рухнул на колени, а затем завалился набок и отправился в сонное царство, где, наверное, составил достойную компанию своему недругу Мартину. Чтобы парочке было не так скучно витать среди жутких кошмаров и манящих иллюзорных фантазий похотливого свойства, Дарк отправил им вслед только что очухавшегося Фанория. Бравый старичок едва успел сесть и только попытался вытащить кинжал из груди, как резкий удар кованого каблука, пришедшийся точно в лицо, вновь погрузил его в дрему.
Поединок между Тальбертом и Самбиной протекал почти на равных. Как вампир, графиня была сильнее, но возлюбленный Каталины в свою бытность человеком научился ловко владеть мечом, да и как мужчина обладал большей физической силой. За то время, пока Аламез воевал с собратьями-морронами, кровососы уже успели проделать друг в дружке по парочке новых дырок и не собирались останавливаться на достигнутом. Дарк же не горел желанием становиться третьим лишним в вампирских делах, тем более что и у него появилась новая забота.
Обезображенный Кабл как-то быстро пришел в себя, а в его непропорционально широком рту на месте огромных, черных пустот вновь появились острые зубки. Коротышка рьяно набросился на врага, хотя на этот раз был куда осторожней и не особенно приближался, благоразумно опасаясь ударов сферой. Он кружил вокруг Аламеза и все время пытался то, подпрыгнув, обезобразить ему когтями лицо, то, пригнувшись под мечом, укусить за ноги. Бой протекал странно, он скорее уж походил на безумный, импровизированный танец, в котором не было четких фигур, но зато имелось множество сложных «па». Несколько раз то зубкам, то коготкам Кабла удавалось содрать кожу с конечностей Аламеза, а тот в свою очередь нанес коротышке два скользящих удара мечом и однажды все-таки измудрился пройтись по зубам сферой. Однако раны заживали на уродце с такой поразительной скоростью, что, как это ни прискорбно, Дарку пришлось признать два удручающих факта. Во-первых, в этом то ли бою, то ли пляске ему не победить; и во-вторых, как это ни парадоксально, но именно уродливый коротышка Кабл и был тем самым морроном, которому Коллективный Разум посылал свой Зов.
– Хватит! Остановись! – вдруг пронесся по залу громкий выкрик вампира, на который просто нельзя было не обратить внимания.
Кабл мгновенно отпрыгнул на пять шагов назад и, сложив ручки, уселся на перевернутой лавке, тем самым давая понять, что согласен на передышку и не будет нападать, по крайней мере в течение нескольких минут. Тяжело дышавший Дарк обернулся и увидел картину, которая его отнюдь не порадовала. Самбина проиграла схватку и теперь в разорванном, окровавленном платье стояла на коленях. Один меч Тальберта пронзал подмышку графини, тем самым намертво пригвоздив ее тело к стене, второй клинок давил на горло поверженного, но пока не добитого врага альмирского клана.
– Предлагаю поговорить, – сдержанно произнес Арканс, тоже изрядно запыхавшийся во время схватки.
– Мы с тобой уже довольно болтали… и все без толку! – произнес Аламез, бывший не против переговоров, но не желавший того показывать врагу.
– Мне ее прирезать? – пригрозил Тальберт, немного надавив острой кромкой меча на горло Самбины.
– Ничего не имею против, – пожал плечами Дарк, не притворяясь, что ему безразлична судьба графини.
– Тогда за что же ты бьешься? – искренне удивился Арканс.
– Ты че, дурной, што ль?! – вместо Аламеза прохрипел так же изрядно подзапыхавшийся Кабл. – Дружка он своего давнишнего защищает, вон тот кусок мяса, што, как пьянчужка, под забором валяется. – Указательный коготок Кабла показал в сторону входной двери, возле которой до сих пор пребывал в беспамятстве некромант Гентар. – Боится, как бы мы с ребятами интригашке магической кишки не выпустили! И правильно боится, надо сказать, желаньице таковое ух как имеется!
