— Ладно, — сказал я быстро, пытаясь совладать с собой.
Получилось неважно. — Оставим эту тему. Как говорится — все, что ни делается, к лучшему.
— Паршивая философия, — скривился Иг.
— Ну да, — согласился я и кривовато улыбнулся. — Но ничего больше не остается.
— Как думаешь, мы сможем отбиться от империи? — внезапно спросил боевой маг.
Я поскреб затылок, задумался. Хочется верить в лучшее. Надежда умирает последней. Но если думать реально…
— Вряд ли, — ответил я. — Люди не хотят отстаивать свободу. Думают, что под властью скифрцев будет не хуже…
— Ошибаются? — спросил Иг.
— Несомненно, — кивнул я. — Поверь, я побывал в империи, видел, чем они живут. Народ подстегивают служители, разжигают религиозную ненависть. А принц Александр жаждет побед. Он из тех людей, что добиваются своего любыми способами.
— Ясно, — сказал боевой маг и добавил задумчиво: — Возможно, я последую твоему совету.
Лошади заволновались. Где-то во тьме раздался треск сучьев. Иг вскочил на ноги, зажег маленькую шаровую молнию и ушел во тьму. Я взял кружку с остывшим чаем. Опасности не чувствовалось, а боевой маг пусть себе играет в часового. Когда я уже допивал чай, Иг вернулся. Поймал мой взгляд и поморщился.
— Ветки ломаются под тяжестью снега, — пояснил чародей. — В этом году зима наступила удивительно рано.
Я не ответил, но кивнул. Говорить не хотелось, настроение не то. Завернулся в одеяла и подсел ближе к костру. Ночной мороз кусался не на шутку.
Остаток ночи я так и просидел у костра, щурясь на желтые языки пламени и размышляя о превратностях жизни. Иг завернулся в одеяла как куколка и отвернулся. Улегся прямо в снег. Спал или делал вид, что спит. Скорее второе.
К утру сон все-таки сморил меня. Но выспаться не удалось, Иг разбудил на рассвете. Мы вновь раздули костер, вскипятили чай. Ни о чем не говорили, старались даже не смотреть друг на друга. Вчерашнее перемирие закончилось, наступил новый день. Мы торопливо проглотили горьковатый кипяток, сложили одеяла и оседлали лошадей.
Я обнаружил у седла свой клинок, сразу же надел пояс с ножнами. Без посоха было непривычно. Правая рука все время тянулась куда-то, хватала воздух. Я постоянно успокаивал себя, убеждал — все будет хорошо. Я не перестал быть Серым магом, моя сила не в посохе, а в знаниях. Посох — лишь та веревочка, что вытянула меня из глубокой ямы. Дальше крутой подъем. Но я сильный и крепкий, могу обойтись без посторонней помощи…
Ехать старались так быстро, как только позволяла дорога и лошади. За день преодолели приличное расстояние. По молчаливой договоренности больше не затрагивали болезненных тем, старались общаться односложно. На ночь остановились в опустевшем селении неподалеку от Лугара. Долго искали жителей, но натолкнулись лишь на нескольких древних стариков. На вопрос, куда подевались остальные, нам невнятно ответили, что разбежались кто куда. До них дошли слухи, что приграничные крепости пали, имперская армия идет сюда. Селяне попрятали добро и ушли в леса. Другие отправились на юг, к родственникам.
Мы отыскали местный трактир. Пошарили в кладовках и умилились прижимистости нашего народа. Уходящие попрятали все до единого зернышка, даже полы подмели. Благо хоть припасы у нас были. Мы разожгли очаг и поужинали. Отыскали в комнатах для гостей несколько набитых соломой матрацев. Постелили у очага и легли спать. А наутро выехали из села и остановились на развилке дорог.
— Прямая дорога на Гент, — объяснил боевой маг и указал рукой налево. — Если поедешь быстро, к вечеру будешь дома. Мне прямо.
— Значит, пришла пора расставаться, — сказал я, щурясь на яркое солнце.
Удивительно погожий выдался денек. Пели птички, стремительные их силуэты мелькали в голубом безоблачном небе. Похоже, наступила та самая оттепель, которую я так долго ждал. Нужно поторопиться, иначе скоро буду вязнуть в грязи.
— Да, — кивнул боевой маг. — У каждого свой путь.
— Не затягивай с отъездом, — сказал я серьезно. — И… береги Флори.
Иг прищурил глаза, окинул меня подозрительным взглядом. Но неожиданно улыбнулся, протянул руку.
— Постараюсь, — пообещал чародей.
Я поколебался, но подал руку в ответ. Рукопожатие получилось по-мужски крепким. Мы посмотрели друг другу в глаза и все поняли без слов. Никогда и ни при каких условиях не бывать' нам друзьями. Потому что между нами стоит гораздо больше, чем ненависть и злоба, обида и зависть. Все можно преодолеть при желании. Но между нами женщина! Я могу уйти и смириться. А Иг — забыть, что Флори была когда-то со мной. Но попадаться друг другу на пути не будем.
Иг махнул на прощанье рукой и умчался. Вскоре его силуэт превратился в темную точку, растворился в заснеженной глади. Я дернул поводья и направил коня по другой дороге.
«Еще одна глава моей жизни позади, — возникла грустная мысль. — Не самая лучшая, наполненная тревогами и потрясениями. Но почему-то жалко уходящего. Что-то теряешь, а что-то находишь. Вечное движение вперед…»
Я ехал среди заснеженных полей и лесов, вдыхал морозный воздух, улыбался солнцу. А в душе плескалась тоска. По безвозвратно утерянному спокойному времени, когда жизнь была проста и понятна, когда брат был просто братом, а впереди стелилась широкая утоптанная дорога. Теперь жизнь ведет меня по кривой горной тропке, опасной и почти нехоженой. Сделаешь неосторожный шаг — задавит осыпью или свалишься в пропасть. Нужно бы идти медленно. А приходится бежать.
К обеду достиг знакомых мест. Дорога вильнула в обход Лугара, слилась с той, по которой я ехал много дней назад в столицу Свободных Земель. Коня я не гнал, старался беречь животину.
На дороге царило необычайное оживление. Множество телег, груженных домашним скарбом, медленно двигалось в сторону Гента. Мчались одинокие всадники, чаще воины и гонцы. Шли пешие путники, с большими мешками за спиной. Иногда шли даже целыми семьями.
Меня оглушил многоголосый гвалт, скрип колес, ржание лошадей и рев волов. Люди были злые и нервные, испуганные. Переругивались между собой. То и дело завязывались драки, когда какая-то из телег ломалась и загораживала путь. Я свернул на обочину, поехал по краю тракта. Не хватало влезть в какую-то склоку, застрять на полдороге.
— Куда идете? — поинтересовался я у одинокого путника, громадного бородатого мужика с большой сумкой на плече. — И вообще, что творится?
Путник глянул исподлобья, нахмурил косматые черные брови. Но что-то его расположило ко мне, и мужик сказал угрюмо:
— В Окран иду, к сестре. Пересижу темные времена.
