— Идет! — отчетливо, но негромко произнес один из пятерки.
— Как на отца-то похож, — шепнули ему в ответ.
— Фил, вали на телеграф, отстучи нашим. — приказал третий, делая шаг в сторону решетки.
— Победную? — Уточнил Фил.
— Не торопись пока, — после заминки, ответили ему. — Просто "нашли, ведем сопровождение цели". Что-то он не торопится подходить.
И точно — парень, появившийся возле центральной двери в здание Академии, совсем не горел подходить к "дядюшке". И это при том, что сам "дядюшка" отыгрывал вполне терпимо — пытаясь дозваться до троюродного племяша солидной монотонной речью. Никакой театральности и резких движений — обычное перечисление обстоятельств и описание родителей. Вполне достаточно, чтобы сирота заинтересовался. Но Цель продолжала стоять на месте, цепким взглядом оглядывая территорию, вглядываясь в лица пятерки и совсем не интересуясь новообретенным родичем. В итоге парень просто развернулся и быстрым шагом скрылся внутри!
— Ладно, пойду докладывать, — вздохнул Фил, разворачиваясь в сторону города.
Быстрого решения проблемы не получилось — и оставшиеся пять человек сошлись полукругом, одинаково недовольно разглядывая высокое строение за решеткой.
— Может, подождем? — Лениво протянул высокий блондин.
— Ага, лет шесть, пока его госпожа не закончит учебу.
— Заметил он нас. Надо было подальше отойти, — меланхолично констатировал еще один, закрывая полой шляпы и левой рукой разожжённую сигару.
— Странный он, — поддакнул его сосед, одалживая у того огонек для своей папиросы.
— Постучимся? — Вопрос повис в воздухе, пресекая бестолковый треп.
— Не слишком нагло? Все же, академия. Детишки там непростые.
— Ты видел, что в городе происходит?
— Под такой бардак все списать можно, — поддакнули вслед.
— Не ждать же шесть лет, в самом деле, — третий голос обозначил перевес большинства.
— Тоже верно, — согласился сомневающийся.
— Давайте постучим, — приговорил пятый, вынося окончательное решение.
Пятерка избавилась от сигарет и с видом серьезным и сосредоточенным разошлась на расстояние вытянутой руки друг от друга, выстраиваясь половиной ровного круга — открытой стороной в сторону входа. В установившейся тишине раздался четкий и размеренный ритм, выбиваемый каждым из пятерки каблуком правого ботинка — поначалу разрозненный, через десяток секунд он звучал едино, словно сердце коллектива — одно на всех. И под этот ритм каждый из пяти стал плести руками свой узор, рождая в воздухе перед собой объёмную руну в две ладони высотой, неторопливо вращающуюся вокруг своей оси. Разного цвета — от светло-синего на левом краю, до ярко-красного у мужчины на самом правом, они медленно теряли свою скорость и приближались к центру, пока не объединились в единый пятигранный символ, алой стороной к цели. С сильным выдохом пятерка выдвинула от себя сцепленные меж собой ладони, словно отталкивая фигуру от себя — и та дрогнула, медленно — но с каждым мгновением все быстрее — двигаясь в сторону ограды. Пока не полыхнула ослепительной вспышкой, обратившись рукотворным цунами алой воды, рухнувшим на ограду. Трехметровая волна цвета крови с легкостью снесла решетку, замерла, вскипая пенными бурунами на щитах — но с неукротимостью селевого потока преодолела и их, на последок в мгновение пробив широкий проход в самом здании — насквозь, до зеленой травы внутреннего двора. Со стоном рухнула вниз декоративная отделка, раздались запоздалые крики из здания, а пятерка убийц уже шагала по покореженным плитам внутреннего двора. Там, за провалом внутренней стены, пытаясь отсрочить неизбежное, бежала их цель.
По спине словно ударило огромным молотом, отшвыривая тело в сторону. Сверху пронеслась волна обломков, больно царапнув спину. Мир покачнулся, в тихий звон перекрыл остальные звуки. Я мотнул головой, пытаясь разобрать, откуда бежал, куда бежать дальше, с трудом поднялся на ноги и побрел в сторону полигонов, иногда сваливаясь на руки и вновь поднимаясь. Постепенно слабость отступала, путь становился ровнее, прекращая качаться из стороны в сторону. Вернулась способность думать и просчитывать. Взгляд назад — здание разорвано кинжальным ударом на уровне первого-второго этажа, как только не обрушилось вниз всей своей массой.
Кто-то походя взорвал парадный вход в академию, пробившись за щиты. Вернее, сделали это шесть подозрительно-одинаковых мужчин, тут сомнений быть не может — больше некому. Это не "привет" из разгромленного ресторана — слишком быстро для остатков не выбитых аристократов. Один из них что-то говорил про родителей. В памяти всплыли слова Томаса о странных людях, пытающихся меня разыскать, возник образ конверта, набитого пустыми страницами. То, что меня ищут — не новость, но я и подумать не мог, что это будет так… громко. Надо бежать, бежать к своим и уходить отсюда. Самое безопасное место в городе перестало таковым быть.
Еще один взгляд назад — и волна адреналина накрывает тело, организм находит силы перейти на бег. Потому что по ту сторону разлома, неспешно, как по широкой набережной, вышагивают убийцы.
Девушки и учитель нашлись на последнем полигоне в цепочке пустынных овалов земли, поначалу и отнеслись к моему бегу спокойно, помахав издалека рукой. На крики не было дыхания, так что время паники пришло, когда попросту свалился на четыре кости рядом с ними.
— Периметр разбит, шестеро, идут следом, — махнул я назад.
— Так это не гром был, — охнула Тина, присаживаясь рядом.
— Не гром, — кивнул я, восстановив дыхание. — Надо бежать.
— Подожди. У тебя спину посекло.
— Потом, все потом. Они идут сюда. — Поднялся я на ноги.
— Они уже здесь, — мертвым голосом шепнула Джейн, указывая рукой на дальний край полигона.
— Щиты поднять! — Гаркнул в ухо Густав. — Чему я вас учил?
И не дожидаясь, парой пассов сам поднял над нами золотистую сферу из шестигранных плоскостей в ладонь величиной.
— Живо, живо, боевой порядок! — Подстегивал он криками, заставляя нас выстроиться треугольником и настроиться на бой.
Но чуть раньше, чем девушки сплели защитное заклятье, землю под нами швырнуло вверх, бросив нас на грани щита. Перед глазами закрутились, сменяя друг друга, небо и земля, пока еще один удар не впечатал нас обратно в землю. Некогда золотистые, сейчас сектора-шестигранники защиты налились фиолетовыми подтеками, а кое-где и вовсе мерцали, грозясь исчезнуть. Пока мы приходили в себя, Густав расправил над головами новый щит — на этот раз в виде куба из зеленых граней — и тут же рухнул на колени от титанического удара, настигнувшего нас сверху. Из носа мастера потекла кровь, сам он пытался создать новую защиту, но у него явно не получалось. Вокруг нас горела сама земля, выжженная последней атакой.
