48
Витоша — горный массив близ Софии.
Чтобы метать белый камень… — Судя по песням, метание камня в длину было одним из популярнейших состязаний среди болгарских мужчин. Победителя в метании камня, в прыжках в высоту и в стрельбе гайдуки выбирали своим воеводой.
Пирин или Перин — горный хребет в юго-западной Болгарии, по которому весь этот район называется Пиринским краем.
Рабро-юнак. — Имя героя образовалось от существительного «храбр» (богатырь, герой, юнак), которое в том же значении, как известно, встречается и в русских летописях.
…стрелку… двойную… тройную… — По мнению некоторых болгарских ученых, скрепленные вместе две или три стрелы. Можно также предположить, что это стрелы, обладающие удвоенной или утроенной магической силой.
Переведено по тексту сб. БНТ, т. 4, с. 149–150. Записано в районе г. Варны (северо-восточная Болгария).
Помайчима — названая мать по слову, уговору или обычаю.
Посестрима — сестра в силу тех же условий, что и помайчима.
Первая любовь. — У болгар это выражение, помимо первоначального смысла, в фольклоре чаще имеет значение «жена».
Переведено по тексту сб.: Миладиновы, № 1. Записано в г. Струге в Вардарской Македонии (ныне Социалистическая Республика Македония в составе СФРЮ).
Самогорская самовила. — Сходные формы (самолучший, король самошведский, самоплавные лебедушки и др.) встречаются и в русском эпосе. Слово «гора» у южных и западных славян, а также в некоторых местах Русского Севера, имеет два слитных значения: гора, лес. Иначе говоря, гора — это высокое место, поросшее лесом. Отсюда и эпитет змея — «горянин» у южных славян, «горыныч» — у русских.
Тебе она будет подмогой… — Эти и последующие слова героя перефразируют общеславянское место, известное и по песням восточных славян.
Переведено из кн.: Н. Геров. Речник на блъгарския язик, ч. V, с. 113–114. Место записи неизвестно. Сюжет песни встречается в восточнославянских сказках и быличках.
Святой Иван. — Неясно, какой святой с этим именем здесь подразумевается. Возможно, это местный святой Иван Рилский. Имя святого использовано произвольно.
Гайда — волынка.
Переведено по тексту сб.: Миладиновы, № 17. Записано в г. Струге в Вардарской Македонии.
Ноги я отрублю по колено… — Угроза Момира является вариацией общеславянского типического места. В эпосе так раправляются с врагом, настолько презираемым, что он не заслуживает смерти (ср. ниже переосмысление такого типического места в гайдуцкой песне «Дамян-воевода и пандаклийский султан»).
Три наречницы — мифические предсказательницы судьбы. У болгар они чаще называются «орисницами» (от. греч. орис — судьба) и очень редко «суденицами». Представления о мифических предсказательницах судьбы, судя по письменным и фольклорным источникам, бытовали в прошлом также у чехов и русских. Однако только в болгарских и македонских районах сохранился фольклор о наречницах. Их всегда три женщины неопределенного возраста, и решение третьей из них, согласно верованиям, является окончательным. В песнях решение наречниц — всегда жестокое и трагическое, и его характером определяется последующее повествование. Как в этом тексте (см. эпизод похищения «жениха»), так и в ряде других образ наречниц оказывается тождественным образу самодив.
Переведено по тексту сб. ХНП, кн. 5, № 47. Записано на о. Шипане близ г. Дубровника (Хорватия).
…мои братья… — Если девушка назвала встреченных братьями, то, согласно народным нормам, они обязаны относиться к ней, как к сестре. Нарушитель нормы в песнях обязательно наказывается.
…в лицо… поцеловал… — Здесь: лишил девушку невинности.
Что случилось, ей не говорите… — Иван боится, что мать узнает правду, ибо она тоже его проклянет, а материнское проклятие, судя по верованиям, не в силах отменить даже бог.
Переведено по тексту сб. БНТ, т. 4, с. 203–204. Записано в районе г. Сера (Серрес) в Эгейской Македонии. Былички и сказки о змее-любовнике были очень распространены среди всех славян, по только у некоторых южнославянских народов, в особенности у болгар и македонцев, эти верования широко бытовали в песенных формах. Верования в змея-любовника едва заметны и в немногих русских былинах («Волх Всеславьевич», «Змей-горыныч и княгиня»). Очень древний характер этих верований несомненен.
То зеленая день целый… — У девушки, которую посещает змей, лицо становится желтым или зеленым.
Переведено по тексту сб. БНТ, т. 4, с. 209–210. Записано в восточной Болгарии.
Переведено по тексту сб. БНТ, т. 4, с. 207–208. Записано в районе г. Велико-Тырнова (северная Болгария). Мотив избавления от змея с помощью трав (семян льна или мака) известен и восточным славянам.
Переведено по тексту сб. БНТ, т. 4, с. 246. Место записи неизвестно.
Мургаш — горный хребет восточнее Софии.
Переведено по тексту сб. БНТ, т. 4, с. 236–237. Записано в восточной Болгарии. Сходные былички, в которых, однако, главной героиней выступает «дикая баба» (лешачиха, чертовка и др.), бытовали и у восточных славян.
Переведено по тексту сб. БНТ, т. 4, с. 258–260. Записано в районе г. Сера (Серрес) в Эгейской Македонии. В публикуемом тексте примечательно противопоставление змея и ламп. Змей — покровитель посевов, садов и виноградников того или иного села, и их он защищает от нападений лами. Его неизменный антипод и враг — ламя, чудовище обязательно женского пола, с собачьей головой и телом дракона. Ламю нередко прямо отождествляли с ливневой или градоносной тучей, с густым туманом (мглой), образующимся в долинах и оказывающим губительное воздействие на посевы, сады и виноградники. Поэтому борьба с этими стихиями осмысливалась как борьба с ламей. Термин и образ лами заимствованы южными славянами у греков (греч. ламия). Часто тот же самый образ сопровождается тюркскими терминами: «хаждая (аждая)», «хала (ала)». Но идея отождествления природных стихий с чудовищем скорее всего возникла значительно раньше этих влияний, еще в пору праславянского единства, что подтверждается определенными фольклорными отголосками у восточных славян. Однако таким чудовищем был «просто» змей, не «свой» покровитель, а «чужой», подобно иноплеменным людям вторгающийся в чужие владения. Подтверждение этому обнаруживается и в данном тексте: «свои» змеи напускают дождь и мглу. Греческое и тюркское влияния, видимо, в серьезной степени были обусловлены необходимостью четче различать «своих» и «чужих» змеев. «Чужие» змеи стали драконообразными, внешне сходными с христианским иконописным каноном.
