Гусеницы пробуксовали по песку, корпус пошёл в сторону, наводя крупнокалиберное орудие на лёгкий дроуллер, но Рик, не взирая на кружащуюся пыль и стены песка, уже прицелился из тахионника. Романов благодарил шлемы крокоброни за возможность видеть в таком адском вихре пыли и мелких камешков. А вот Шут был другого мнения. Лишённый прекрасной брони командующих, он зажмурился, стараясь не выпускать из рук штурвал дроуллера.
Тахионник плюнул излучением, Рик подался назад, не устояв от отдачи оружия, повалившись на спину и едва не выпав с противоположного конца открытого десантного отсека. Романов в последний момент успел ухватить его за руку, втаскивая обратно и истошно заорал Шуту:
– Поднимай машину!
Дроулер резко взмыл вверх, качнулся, заваливаясь на бок и едва не задевая подбитый танк полиции, а затем неровным зигзагом полетел прочь. Середина колонны уже выходила с боков на объездной тракт, сплошь покрытый глубокими канавами и ямами.
Время для отхода Романов выиграл…
– Отсюда не войти! – прокричал Шут, завидев развернувшуюся заварушку у входа, куда Романов загнал учёных. Марк уже и сам это понял, едва дроулер подлетел достаточно близко, чтобы попасть в зону обстрела. Пехота быстро добралась до Цитадели, передовыми отрядами намертво заблокировав посадочную площадку у входа в Лабиринт. Романов видел Рысь и Молчуна, державших оборону, пока под выстрелами из винтовок и гранатомётов один за другим исчезали в нуль-переходе члены экипажа «Искандера».
Сандерс выдёргивал своих людей буквально с полуметровой площадки под козырьком входа, а с двух сторон их прикрывали друзья капитана Реверса.
Марк заметил, как от группы учёных отделился кто-то в старом потрёпанном скафандре, у которого, кажется, заклинило сервоприводы левой конечности. Человек пробежал мимо остальных, оказался на открытой местности и замахал правой рукой дроулеру, указывая направление куда-то позади комплекса строений.
– Что за псих? – удивился Рик.
– Давай за ним, Шут! – схватил за плечо пилота Романов. Учёный быстро перетекал с позиции на позицию, пропадая и появляясь среди атакующих сил МАСК, будто прыгал по вероятностям или пространственным карманам. И вот тогда Марк узнал его.
– Чёртов Маттершанц, будь ты неладен! – выругался полковник. Никто, кроме доктора Маттершанца не мог бы лавировать между стреляющими силами обороны Марса с такой лёгкостью, уходя от попаданий плазмы и разрывных игл.
Дроулер качнуло, бросая в сторону и резко вниз. Приборы взвыли от перенагрузки, на экранах поплыли красные точки повреждений.
– А вот и кавалерия! – кивнул Шут, заметив в небе среди песка и пыли, поднятых винтами дроулера, летучие силы правопорядка. – Добрались-таки…
Маттершанц пропал из виду, машину с Романовым и его спутниками бросало из стороны в сторону, приборы визжали и кричали в агонии, мощность винтов падала, а корпус дрожал и скрежетал. Дроулер падал в самую гущу атакующих.
– Прыгайте на счёт три! – завопил Шут, уцепившись за рукояти высоты. – Три! – проорал он, с неимоверным усилием выравнивая дроулер почти горизонтально. Романов и Ричард кубарем выкатились прочь. Шут дёрнул рычаг, машина резко ушла вверх, а потом исчезла за нагромождением строений перед входом в Цитадель. Через несколько секунд послышался громкий скрежет металла о камень и отдалённый взрыв.
– Мряу? – пискнул Кетчуп, оказавшись на плече Романова.
– Да я сам охренел, – только и смог выдать Марк. Секундное замешательство атакующих красно-чёрных солдат лопнуло, время снова потекло с ускорением. Марк заметил мелькнувшего в размытом пространстве Маттершанца, машущего им рукой. Приготовив иглометы и плазменники, Ричард и Марк встали спина к спине, готовые пробиваться к доктору Маттершанцу под ударами скребущих воздух полицейских дроулеров и остатков пехоты, которых ещё не выбили Рысь и Молчун.
Внезапно позади них что-то громыхнуло, раскатисто ухнуло и накрыло Романова с Риком волнами камней, песка и звуковым толчком. Они повалились на землю, радуясь, что крокоброня приняла и погасила основной удар. По каналу связи пискнуло сообщение, что «Искандер» забрал последних членов экипажа, включая Рысь и Молчуна.
Когда рёв и гул слегка успокоились, Марк поднялся, оказавшись в тени огромных крыльев истребителя. Связь затрещала радостными матюками на два голоса:
– Ты живой, полковник? А то мы тебе подгузников скинем, если что!
– Валите, нахрен, в укрытие, нуль-переход уже не действует. Нас тут слегка кинули искандеровцы!
Романов узнал пилотов весёлой машины. Цезарь и Пират, оказавшись в одной кабине, грозили превратиться в куда большее бедствие, чем воздушная атака марсиан. Маттершанц оказался рядом с Романовым и Риком, ухватил их за руки и потащил прочь.
А над их головами Либерти и Док уже прикладывали от души по воздушным целям с борта орбитального истребителя, матерясь и улюлюкая от всей души.
– Где они машину взяли? – прохрипел Рик, пробираясь вслед за Матти.
– С них станется и с «Искандера» упереть, – отдуваясь, отозвался Марк.
– Реквизировали у флота Марса, – перетекая из одного пространства в другое, сказал Маттершанц. – Идите за мной, тут есть укрытие…
Романов даже не понял, что случилось. В какой-то момент Матти дёрнулся вперёд, словно хотел проломиться сквозь гладкую стену Лабиринта. Ричард схватил Романова и втащил в узкий проход между стен. Марк оказался зажатым между Матти и Морганом. В глазах помутнело, уши словно заложило ватой, дыхание стало прерывистым и неглубоким. Звуки боя и шум стрельбы исчезли, связь замолкла, погружая Марка в тишину и непривычный информационный вакуум. Все приборы брони отключились, разом теряя энергию в накопителях. И только грустный голос Маттершанца каким-то образом пробивался в сознание:
– Это портал, не бойся…
Глава 22. Я никогда не умирал
Здесь луна решает, какой,
Какой звезде сегодня стоит упасть.
Здесь мои глаза не видят,
Чем она больна.
Мое тело уже не мое, только жалкая часть,
Жалкая надежда.
Но во мне всегда жила – истерика!
Пикник – Истерика
А смерть скользила среди них,
Покачивая тонким жалом,
Тенью бесплотною кинжала
Гася горячие огни
22.1. Решка после Лабиринта. Часть вторая. Эклектика
Его выплюнуло на острые камни поверхности, шмякнув для устрашения головой обо что-то холодное, и хорошенько пожевав перед этим гигантскими челюстями полей.
Темпоральные волны ещё накатывали с ленивой небрежностью, полизывая измученное тело агента шершавыми языками тошнотворных приступов, от которых Решку буквально выворачивало наизнанку, заставляя вспоминать курсы анатомии и оказания первой помощи тяжелораненым. Тело корёжило и сплющивало, тянуло сразу во все стороны, сжимало и сдавливало, заставляя каждую клеточку внутри в панике биться о соседние клетки, едва не разрываясь на мелкие части.
