К тому моменту мои глаза уже адаптировались к полумраку, и я смог разглядеть на нарах за решеткой трёх худых подростков. Сложно точно определить их возраст, где‑то пятнадцать или шестнадцать лет, вряд ли больше. На руках лицах заметны кандалов, а на лицах следы избиений. При нашем появлении один подросток, по виду самый старший, приподнялся со своей лежанки, желая взглянуть на тех, кто пришел смотреть на них.
— Чего зеньки вылупил, индюк? — Сквозь зубы тихо произнёс он по — русски, окинув меня взором полным презрения.
— Так понравилось сидеть в клетке? — Я тоже перешел на русский, не повышая голоса.
Парень резко моргнул, а другие тоже проявили интерес, заслышав родную речь.
— Тебе‑то какое дело? — Сразу же насупился явный заводила в этой компании.
— Да вот ещё думаю, знакомо ли вам случайно такое слово, как 'дисциплина' или нет? — Я уже всё для себя решил, но хотелось бы убедиться в правильности решения.
— Тоже как эти палками воспитать хочешь? — Парень резко оскалился.
— Вооруженного мужчину палкой не воспитывают, хотя действенные методы всё же есть… — прозрачно намекнул ему на возможное принципиальное изменение статуса.
— Так бы сразу и сказал — 'воинская дисциплина', а не строил из себя непонятно что. Если ты действительно не такой как все эти уроды, то на нас можешь смело положиться — мы не подведём. Русские моряки никогда не сдаются! — В голосе парня при этих словах появилась отчётливая гордость.
— Лет вам ещё маловато для настоящих моряков… — я позволил выразить своё сомнение, относительно крайнего заявления.
— Севастопольское Нахимовское училище, — с гордостью заметил парень, но сразу помрачнел, добавив: — Правда оно сейчас называется уже не так, и мы там оказались совсем не нужны.
— Расскажете позже, как вас сюда занесло, — такие парни нам действительно пригодятся. — Харат, я забираю этих парней, — обратился уже к внимательно рассматривающему меня работорговцу.
Моё знание русского языка, похоже, стало для него сюрпризом, как и заметная реакция приободрившихся после короткого разговора парней. И он бы с большим удовольствием поднял бы цену, однако сделка уже формально состоялась, осталось только расплатиться.
— Быстро открывайте клетку, они идут со мной, — решил не откладывать освобождение юных моряков, поторопив работорговца.
Тот отвернулся в сторону и громко крикнул, подзывая дежурившего снаружи барака вооруженного дубинкой и плетью охранника, со связкой ключей на поясе.
— Вы не хотите их предварительно связать, господин? — Обратился он ко мне с поклоном, с заметной опаской взглянув в сторону клетки.
— Как‑нибудь обойдёмся, — я выразил лёгкое презрение, направленное в его сторону, ибо сразу догадался, кто наставил парням свежих синяков. — Открывай и… — рукой показал жест, чтобы он быстро убрался с моих глаз.
Тот осторожно подошел к решетке и открыл замок, быстро удалившись, правильно истолковав мои знаки и тяжелый взгляд подошедшего вплотную парня.
— Слушайте вводную, — открывая дверь, обратился к парням. — Навсегда забыть о мести кому‑либо, если такое желание у вас ещё осталось, — моё заявление совсем не вызвало на их лицах удовольствия. — Если ваши враги выскажут мне какие‑либо претензии относительно прошлых дел — тогда разберёмся. Но не раньше. Вести себя прилично, выполнять все приказы старших там, где вы будете жить. Кто вам может приказывать, я чётко определю. Со всеми вопросами и пожеланиями обращаться ко мне лично. А теперь марш на выход! — Дополнительно подкрепил приказ жестом руки.
Дожидавшаяся нас в машине Лиза уже хотела выразить своё недовольство, однако появление троицы неважно выглядевших пацанов сбило её с толку. Пацаны тоже опешили, заметив, кто занимает заднее сидение с ноутбуком в руках, куда я показал им размещаться. Не в открытом же кузове их везти через весь город в таком виде. Да и погодка явно не располагает. Проявив самые настоящие джентельменские качества, молодые люди всё же разместились, зажав притихшую девочку с двух сторон. В тесноте да не в обиде, доедем. Для купленных женщин работорговец выделил свой персональный транспорт, заодно пообещав разузнать у своих коллег относительно других русских рабов. Мало ли. Я бы, наверное, и от других потенциально подходящих в команду европейцев не отказался, однако так легко истратить на рабов всё имеющееся золото. А ведь требуется ещё много чего закупить. Продать тоже кое‑что можно, но сначала стоит хорошенько здесь осмотреться, дабы не слишком продешевить.
Пока мы ехали в сторону дворца, ребята рассказали свою историю. Вернее — рассказывал старший среди них Юрий, Сергей и Роман кивали головами, изредка вставляя отдельные слова и фразы. История оказалась самой банальной. Все они сироты, которым некогда повезло. Если можно назвать везением жизнь и обучение в военно — морском училище. Строгий распорядок и прочие 'армейские радости' с раннего детства. Учили их серьёзно, впрочем, проклятая перестройка нагло залезла и туда. Многолетние флотские и военные традиции ещё как‑то позволяли держаться, постепенно слабея с каждым годом. Лучшие воспитатели и преподаватели уходили один за другим, на их место нередко приходили такие, что без мата про них не расскажешь. Отрицательный отбор во всей красе. В самые последние годы ситуация стала постепенно исправляться, на армию и флот власти снова обратили внимание. Заметно улучшилось питание, стало больше практики. Летом детей и подростков стали направлять отдыхать в Крым. А там, по словам ребят — 'полная Украина'. Крайнее слово явно заменило другое на букву 'ж'. Впрочем, я сам регулярно отдыхал в Крыму и даже остался доволен. Цены низкие, пляжи и море — чего ещё нужно. Но я‑то простой турист, а ребята смотрели на происходящее с флотом. Пацаны оказались излишне любопытными и на очередной самоволке влезли, куда не следовало. Какой‑то закрытый забором особняк на берегу моря и практически без охраны, но это им так со стороны показалось. Взяли их быстро и профессионально, те даже пикнуть не успели. Не наши, явные иностранцы, ибо по — русски говорили с сильным акцентом. Выяснив, что парни даже не представляют, куда влезли, их крепко спеленали и закинули на какое‑то небольшое судно. Ребята уже подумали — их утопить подальше от берега собрались, но судно долго болталось в море, прежде чем пристать к какому‑то берегу. А там их быстренько погрузили на транспортную тележку, медленно въехавшую в зеркало портала. Переход был отнюдь не на базу Россия и Восточная Европа, их сразу перекинули на эту сторону залива откуда‑то с территории Турции или даже Сирии. Встречавшие несовершеннолетних вынужденных переселенцев работники Ордена русского языка не понимали, ребята плохо понимали английский, что‑то им пытались объяснить, заставили расписываться в каких‑то бумагах, в конечном итоге выделили мужика для сопровождения за территорию базы. Тот привёл их к берегу моря, сдав на руки каким‑то вооруженным азиатам. Ребята ничего не понимали и даже не догадывались, что уже находятся в совершенно другом мире. В трюме судна халифатских работорговцев парни наконец‑то поняли, что к чему, и решили бежать при первой же возможности. В море это сделать им не удалось, однако при выгрузке на берег в одном неприметном поселении Халифата они смогли показать, чему их учили с раннего детства. Работорговцы расслабились, не видя в безоружных подростках какой‑либо опасности, за что и поплатились. Неожиданный подкат в ноги вооруженному охраннику, удар двумя ногами в промежность и быстрый захват выпавшего из рук оружия. Короткая перестрелка прямо на пирсе: за счёт эффекта неожиданности ребятам без потерь со своей стороны удалось перебить охрану и проредить экипаж судна, а дальше пришлось вырываться с территории маленького порта. Они попытались утащить за собой и других рабов, путешествовавших в трюме судна вместе с ними. Русского языка те рабы и рабыни не понимали и тряслись от страха, неожиданно для себя оказавшись посреди скоротечного боя. Громкий треск автоматных выстрелов, кровь, дёргающиеся в смертной агонии тела охранников и запах развороченных пулями внутренностей. Парни тоже убивали первый раз, но военная и флотская подготовка помогла сохранить трезвый рассудок в непростой ситуации. Пришлось уходить втроём. На их глазах к порту резво подкатил побитый внедорожник с пулемётной турелью. Какие‑то местные шишки прибыли разобраться с происшествием, получив от ребят автоматные очереди в спины, едва выпрыгнув из кабины. Сначала пацаны хотели захватить катер и уйти в море, но подошедшие с другой стороны хорошо вооруженные бородатые мужики их уже отрезали от пирсов. И машина с работающим мотором оказалась весьма кстати. Затем была долгая погоня, в конечном итоге им удалось скинуть преследователей с хвоста, затерявшись посреди выгоревшей на солнце саванны. Когда закончилось топливо, машину пришлось бросить. Три дня шли пешком, найдя накатанную колею. Куда идти они не знали, шли вдоль колеи, рассчитывая выйти к людям. Поутру четвёртого дня наткнулись на караван других работорговцев недалеко от Эль — Орана, где их с большой радостью и приняли. Сил сопротивляться уже не оставалось, спеленали их в один момент, продав тем же вечером вместе с другими рабами Харату. Тот быстро определил кто они такие, ибо об их дерзком побеге уже прослышал чуть ли не весь Халифат. Их несостоявшийся владелец горел праведным гневом, желая публично покарать мальчишек за смерть своих людей. Но какую для них запланировал долю новый хозяин, я уже знал из его рассказа. И более чем уверен — тот неизвестный мне урод, покупающий рабов прямо с орденской базы, выставил бы против них подготовленных бойцов, дабы удовлетвориться зрелищем своей мести. Да и публику он тоже заранее подготовит, дабы немного поправить свою пострадавшую репутацию. Неудачников здесь не любят. Наверняка теперь он сунется ко мне. Не прямо завтра или послезавтра, но по окончанию сезона дождей — точно. Думаю, у нас вполне найдётся для него несколько 'приятных' сюрпризов.
