— И не жалко было? — сам не зная почему, спросил Новиков.
— А когда ты Сталиным работал, тебе не жалко было фронты и армии на смерть посылать? — То, что можно было назвать улыбкой форзейля, выглядело неприятно. — Булькнули бы мы сейчас в море или в скалы вмазались, дуггуры бы о нас пожалели?
Андрей отвернулся.
— Тут, на мой взгляд, не в нервном параличе дело, — прервал паузу Скуратов. — Очень может быть, это у них такая система навигационного контроля. Не имеешь права в данную зону залетать — тебя отключают. Возможно, что и не насмерть. Зависла бы «медуза» над морем и ждала, пока ее не отбуксируют куда надо… Мне другое немного интересно — как мы теперь обратно полетим? — спросил академик, сохраняя присутствие духа.
— Вопрос не первоочередной, — ответил Шульгин. — Если наша миссия увенчается хотя бы относительным успехом, я эту штуку как-нибудь подниму, не шибко сложная система управления. Опять же Левашов подстраховывает. Ну а… — продолжать он не стал, и так понятно.
— Ты-то, брат Урх, умирать не собираешься? И что по поводу слов Виктора Викторовича думаешь? — спросил Ростокин, стоявший рядом.
— Я — нет. О навигационном контроле ничего не знаю. Никогда не слышал. Если вы хотите выйти наружу — пойдемте. Я знаю как.
— Мы тоже знаем, как бы тебе это ни показалось удивительным, — ответил Шульгин.
Гибкая псевдоживая аппарель «медузы» вывалилась из-под мантии и легла на покрытую густой травой поляну.
Первыми по ней сошли «Артем» и «Аскольд», в полном боевом снаряжении. Стремительно обежали поляну, убедились в отсутствии каких-либо вредных существ, за исключением обычной лесной мелочи. Проверили рельеф и плотность грунта.
Получив разрешение, медленно перематывая подтормаживаемые двигателем гусеницы, съехал МТЛБ[90], настороженно поводя башенным пулеметом КПВТ. Четыре ПТУРСа на корме тоже были готовы к запуску. Остановился на самом выгодном с точки зрения обороны краю поляны. Из верхнего люка высунулся по пояс Оноли, призывно махнул рукой.
За ним легко скатилась БРДМ[91], вооруженная, кроме штатного ПКТ, автоматическим гранатометом «Василек».
В дополнение к «бронетанковым силам» на вооружении экспедиции имелась и легкая техника: классический «БМВ» с коляской и пулеметом ПКМ и одиночный кроссовый «Судзуки». На таком Шульгин мог пробраться и через лес, и по горам.
Наконец, минуя трап, из люка выплыл самый маленький из имевшихся на Валгалле флигеров, покачался немного на гравиподушке, развернулся, пересек лужайку, опустился напротив бронетранспортера, под деревом, похожим на ливанский кедр. И сверху незаметно, и гравипушка перекрывает почти сто градусов тылового сектора.
Тишина вокруг царила просто потрясающая. Листья деревьев чуть слышно шелестели, и речка внизу журчала, погромыхивая галькой на перекатах. И воздух! Воздух, особенно после удушливой атмосферы внутри медузы, был изумительный. Свежий, ароматный, какой-то… Сочный. Будто не вдыхаешь его, а пьешь.
— Кислорода здесь процентов на пять больше, чем у нас, — отметил Шульгин. — Предупреждаю о возможности немотивированной эйфории. Вторым следствием является существование в Дугляндии гигантских насекомых…
— Не только в кислороде дело, — тут же вмешался Удолин. — Инсектоиды модифицированы, вместо трахеального дыхания у них подобие легочного. Что допускает создание организмов практически любого размера.
Ростокин негромко выругался. Насекомых, особенно паукообразных, он не выносил с детства, и его не заботило, что в смысле систематики пауки не имеют к насекомым никакого отношения.
— Ребята, что это с ним? — вскрикнул Новиков, указывая на Шатт-Урха. Тот повалился на траву и катался по ней, подобно поросенку в луже, обхватив при этом голову руками. Не то постанывая, не то повизгивая. — Не помирает, за компанию?
Сашка, которому клятва Гиппократа вроде как велела кидаться на помощь, оставался спокойным и неподвижным. Константин Васильевич тоже не выглядел озабоченным.
— Нормально, — сказал профессор. — Мыслефон услышал. Это как в пустыне до колодца дорваться. Напьется — успокоится.
— Так и его услышат, — встревожился Скуратов.
— А мы зачем сюда летели? Главное — чтобы те, кому надо, услышали.
Офицеры отряда, не имея других приказаний, кроме обеспечения высадки, расположились между транспортером и «БРДМ», закурили, оставаясь в полной боеготовности. По этому поводу и подошел к начальству Ненадо.
— Александр Иванович, нам как? Может, бронежилеты и шлемы пока снять? Тихо вокруг, да и жарковато.
Температура действительно была явно не ниже тридцати.
— Снимайте, пожалуй. Я сейчас «Аскольда» с «Артемом» пошлю в поиск, змейкой в пределах километра. Предупредят, если что…
— А с обедом как?
— Ужином, — поправил его Шульгин. — Вечер уже. Не видишь? Проголодались — сухпаем перекуси́те. Костры разводить рановато.
— Есть! — Капитан, безжалостно топча желтые и сиреневые метелки неизвестных цветов, направился к бойцам.
— Я бы тоже в тенек перебрался, — сообщил Ростокин.
— Дело, — согласился Андрей. — И пива холодненького.
— Не будем подавать подчиненным дурного примера, — назидательно ответил Шульгин. — Сначала с обстановкой разберемся. Шатт-Урх очухался?
По всему было видно, что да. Он уже был на ногах и выглядел намного лучше, чем полчаса назад.
Сашка открыл карту-километровку на этот район. Земную, конечно, французского изготовления восьмидесятого года. Здесь она годилась только для того, чтобы оценить рельеф местности, оставшийся прежним, вся прочая информация не имела смысла.
— Давай, приятель, покажи, где твоя Рорайма располагается? Ты их не слышишь, кстати?
— Слышу. Здесь совсем недалеко. По-вашему — десять километров. Нам очень повезло. Я не могу на таком расстоянии различать отдельные мысли, но чувствую, что там — большое собрание. Может быть — всепланетное. Очень много мыслящих.
— Не по поводу наших с вами разборок они собрались?
— У Рорайма всегда много дел. Ваши — могут входить в их число.
— И что, братва, делать будем? — спросил Новиков.
— А мы зачем летели? — осведомился Антон.
— А за что Каин Авеля убил? — тут же вмешался Шульгин.
— Это к чему? — удивился форзейль.
— К тому. За то, что отвечал вопросом на вопрос.
Скуратов с Игорем засмеялись. Но им простительно, а вот почему Антон не знал этого бородатого анекдота — странно. Не в тех кругах вращался?
