Ознакомительная версия.
– Леший?
– Привет, Митяй. Собрались? – было непросто признавать, но он волновался.
– Тут такое дело… – что-то в голосе парня изменилось.
Крепче стал, да, но как тут слабину давать, когда такая девчонка за спиной? Но было кое-что еще, и Илья пока не мог угадать, что именно. Хоть черенок и сбивался, слова подолгу подбирал, но всё равно звучал иначе. Взрослее, может?
– Слушаю.
– Мы не только вдвоем уходим, ладно?
Варя пока молчала, но и без того чувствовалось, что она согласна с каждым словом Митяя. Смотри-ка, уже не настаивает девчонка, чтобы Вебер «взял ее с собой». Пользуясь темнотой, Илья улыбнулся, тепло и с пониманием.
– Не хочешь пояснить?
– Ну, я про детей… нельзя им в Тайгу… я по себе знаю. И в Новосибирск нельзя. Быстрее всего к девчонкам память возвращается… обрывками пока. Я слышал, они вспоминали, как их увозили. Нельзя им обратно. Поэтому я поговорил… я ж тут вроде самый старшак среди них. С нами другие готовы уйти. Всего почти девяносто человек. Самых маленьких, конечно, не потянем, нелегко им в лесах будет.
– А кто постарше – потянете? – Илья не торопился делать выводы, прислушиваясь к себе. Слова парня застали его врасплох, к такому повороту Вебер готов не был. – В дикой тайге, без провизии и оружия?
– Однажды уже потянули, – многозначительно, но очень твердо ответил черенок, и Вебер ему поверил. – Ты это… оружием бы помог, а? Я видел, в «вертушке» небольшой арсенал есть, ну и подумал…
– Допустим, – ровно и негромко ответил Илья.
За все эти дни он устал спорить с людьми, на свой страх совавшими голову в огонь. Кроме того, за время похода Вебер был наслышан про детский лагерь, разгромленный хозяевами «Куэн Као». Да и зеленоглазая поможет, тоже ведь лесная жительница.
– И куда пойдете?
– Еще точно не решили. На запад, наверное. Говорят, есть такое место, где…
– Не понимаю, о чем ты.
Гринивецкий пытался сообразить, какую тактику разговора выбрать. Вопрос Вебера выбил почву у него из-под ног, мешая сосредоточиться. А еще отвлекал прямой взгляд Гилярова – требовательный, внимательный, пронзающий насквозь.
– Никто не пытался тебя убить, и если он… – Терпение постарался говорить мягко, вкрадчиво, не отрываясь от таймера, отмерявшего оставшиеся минуты сеанса. – Леший, время уходит… Опиши, что произошло? У тебя есть какие-то записи для пересылки?
– Я выйду на связь через пару дней.
И отключился. Сам, впервые за всё время сотрудничества.
Эдуард откинулся на спинку инвалидного кресла, ослабевшей рукой выдернул из головы шнур. Широко открыв рот, осторожно отлепил от неба пластинку речевого модулятора, дарившего низкий женский голос. Спутниковый телефон остался лежать на коленях.
– И это всё?
Гиляров, сидевший на диване напротив, вопросительно изогнул бровь.
– Вы сами всё слышали, Ростислав Михайлович. Каждое слово.
Президент кивнул. Ослабил воротник галстука, и без того почти распущенного. Взял чашку с чаем, глотнул, со стуком вернул на блюдце.
– Значит, твой человек в свите Темирбаева не потерялся. – Это был не вопрос, это была констатация факта, и Гринивецкий не ответил. – Да еще и пытался убить собственного телохранителя.
– Выходит, так. У Лешего нет причин врать, он никогда не подставил бы семью. Но наиболее актуальным представляется вопрос: что именно Пружинка смог вынести с атомохода и где сейчас находятся эти данные?
– Что у нас есть еще?
Гиляров встал и подошел к огромной телевизионной панели, занимавшей одну из стен кабинета Гринивецкого. Задумчиво провел рукой по выключенному экрану, зачем-то посмотрел на кончики пальцев, словно ожидал увидеть на них слой пыли.
– Обнаруженный нашими ВВС летательный аппарат приземлился на берегу одного из новых притоков Таза. Есть предположение, что именно на нем Вебер и люди Темирбаева покинули эпицентр взрыва. Ждем вашего приказа, чтобы выслать туда оперативную группу…
Значит, вот как закончилось их сотрудничество с «людьми-птицами». Невесело, что сказать. Атомоход уничтожен, а вместе с ним, надо полагать, сгорели и сибирские инвестиции. Оставалось уповать, что какие-то данные ломщик Гринивецкого с корабля всё же вынес.
– Что, по-твоему, они будут делать дальше?
– Вернутся в Тайгу. Без «посылки» Горина, хранящейся у Султана, Вебер не сможет торговаться за свою семью. Он вернется, заберет груз и только после этого выйдет на связь.
– Ты действительно собирался его ликвидировать? После этого всего?..
– Конечно, нет! – Терпение даже всплеснул рукой, обиженно глядя на шефа. – Такими кадрами не разбрасываются, Ростислав Михайлович… Но я обещаю в самое ближайшее время разобраться, что произошло.
– Разбирайся, Эдик, разбирайся, – отойдя от телеэкрана, Гиляров неспешно зашагал по кабинету, изучая машиниста из-под кустистых бровей. Казалось, он принимает какое-то решение. – Но промедление работает против нас.
– Я почти уверен в прогнозах, но могу экстренно поднять на ноги аналитический отдел, чтобы подтвердить…
– Не нужно, поступим иначе. – Гиляров вынул из кармана зашифрованный телефон, подключил его к своей «балалайке». – Бугаев? Не разбудил? Нужна группа твоих молодцев. Прямо сейчас, да, чтобы часов через пять были готовы. Только подбирай половчее, кто умеет наблюдать и оценивать, а уж потом стрелять. На север полетят, к Темирбаеву в гости. Добро, подобные инструкции позже.
Выключив телефон, Президент задумчиво повертел его в руках, словно забыв о том, что из затылка остался свисать психопривод. Взглянул на Терпение, покачал головой.
– Кстати, Эдик, ты тоже сумку пакуй. Эмпирическим путем прогнозы свои проверишь. А Султану лично передашь, что…
Лопасти вертолета нарубали сибирский воздух жирными ломтями, набрасывая на густую зелень лесов и присыпая легкими майскими облаками. Получалось свежо, сочно и по-летнему прозрачно, а горизонт будто бы отодвинулся, расширив границы обозримого.
Но солнечный весенний полдень не радовал. Рассеянно глядя в иллюминатор скоростного армейского транспорта, Вебер невольно вспоминал совсем иную картину.
Вместо рядов мягких сидений вдоль бортов – многоэтажные горизонтальные кельи, похожие на пчелиные соты. Вместо мягкого уютного света комфортабельного салона – тревожный полумрак желудка «Квадры», в котором темнели угловатые силуэты боевиков Султана и фигурка девчонки, склонившейся над раненым черенком.
Конечно, эта машина с «Квадрой» не сравнится, даже пробовать не стоит. В отличие от тяжелого транспортника с атомохода летательный аппарат инвалида был скоростной и маневренной переделкой. За основу взяли десантно-штурмовую модель отечественного производства, с которой Веберу довелось познакомиться еще в академии. Непрошеные ассоциации и воспоминания вызывала не техника, а сам полет…
Ознакомительная версия.
