я верил, что это голос пустотницы.
— Тысячезвездный мой свет… — сорвался мой голос с окровавленных губ. Текст вплетался в мысли сам собой, словно был там испокон веков, а не рождался прямо сейчас.
— Продолжай, — попросил шепот.
— Тысячей искр мой обет, — уже увереннее повторил я слова незнакомой молитвы — Сквозь все миры твоя длань…
Перед глазами снова появился образ пустотницы. Только на сей раз глаза ее горели потусторонним бирюзовым светом магов воды. Магов воды и… богини Покоя.
— От всего зла оберег, — закончил я, пытаясь ухватить ускользающий образ из вороха воспоминаний, фантазий и мира снов.
Образ Ласки, Мархи и древнего божества слились воедино. Дыхание остановилось, перед глазами встал мрак и измученное сознание пустотника, наконец, отключилось.
* * *
Тянущая боль сковала в тисках казалось рвущийся наружу желудок. Я заорал, совмещая в своем крике сразу все: резко вернувшуюся с памятью боль от потери товарищей, разочарование от всего происходящего и жгучего, смертельного, маниакального желания вернуться обратно в сон. В то марево, где пустоты никогда не существовало вовсе. В мир, где её попросту нет.
Рядом, с мокрыми от слез глазами, сидела Мархи. Ее холодная рука покрывала мой лоб, даруя нигде не прописанный миром бафф на спокойствие.
Увидев, что я очнулся, она на мгновение вынырнула из пучины отчаянья и удивленно посмотрела в мою сторону.
— Почему ты не ушла, когда я превратился в монстра? — первое, о чем я смог спросить у эльфийки, тут же зайдясь в приступах кровавого кашля.
Полоска здоровья опасно мерцала рядом с отсутствующим баром маны. Вместо отмеченной синим энергии горело минус триста сорок. Не то, чтобы это было смертельно, но придется ближайшую треть цикла обойтись без магии.
Где-то в углу зрения поблескивал ворох сообщений от мира, но мне все еще не хотелось их сейчас читать. Позже, все позже. Сначала спать. Тысячу лет спать беспробудным сном как последний медведь на тающем леднике…
Мысли немного путались. Настолько, что временами я не понимал, кто еще находится рядом — Мархи, Рани, Ласка. Я пытался угадать правду по запахам, но в носу стоят отчетливый аромат свежих куриных сердец в мясной лавке.
Точно, мать в детстве не раз заходила со мной в подобные места и всегда от этого запаха начинало жутко мутить. В прошлой жизни… Черт, голова будто в тумане.
— Сион, как ты? Как твоя… проблема? — уронила темная, боясь вслух произнести слово «пустота».
Если она спрашивает об этом, значит вытянула меня из безумия не она. Тогда остается два варианта — Ласка или Нефтис? Оба варианта казались невозможными, но я склоняюсь ко второму. В нем хотя бы логики больше. Посох с волей павшей богини, храм сестры этой самой богини. Да и я взывал к ней не особо стесняясь. Что-то из этого или все вместе могло сработать.
Я шумно вздохнул и попытался подняться. Никак. Мышцы напрочь отказывались повиноваться.
— Почему не ушла? — повторил я свой вопрос, когда понял, что Мархи не собирается продолжать.
— А смысл? Я ранена, в ране и яд, а я сама заражена хаосом. Зелий больше нет. Никаких. — печально ухмыльнулась темная.
— Заражена? — испуганно повторил я. — Как Рани?
— Ага, — печально улыбнулась Мархи. — Где-то пятьдесят два процента. И пасть с глазами на затылке.
— Мы найдём способ. Мы вместе вернёмся в город, и…
— Нет, Сион. Ты и сам это знаешь. Похоже, ты единственный, кто выживет из моей группы.
— Лесат жив. Я видел, как он ушёл в пламени артефакта возврата. И Сегинус.
— Надеюсь, его встретит монстр-нюхач и прибьет, не дав добежать до города за привязкой. И плакало его бессмертие. Хренов удачник, — беззлобно улыбнулась тёмная.
— Не сдавайся, Мархи.
— Зачем? Я потеряла всех своих друзей и должна была погибнуть сама. Поставила все на чудо и на свои навыки. И проиграла.
— Кстати об этом, — с силой приподнявшись на локтях, я посмотрел в сторону алтаря с останками Терми, окончательно разбитого боем храма. — Где наш главный приз?
— Нет никакого приза, Сион. Мы действительно самые настоящие неудачники. Здесь нет фиалов крови древних.
— То есть как нет? — удивленно переспросил я.
— То есть как нет?! — послышался сиплый голос от второго входа в сердце храма.
Напрягшись, девушка положила руку на меч, но не стала делать резких движений. Нет нужны рисковать и связывать себя боем, если нет трофея, который нужно делить.
— Так. Все было зря, на алтаре была только туша этой ублюдины, — Мархи сплюнула в сторону останков дохлого Сердца Тьмы. Теперь, после его смерти, неопределенный уровень сменился вполне определенной строчкой:
Сердце Тьмы, уровень 361.
Эпическое существо.
Статус: мертв.
— Оппа, чё выпало в лут? — вторил первому голосу второй.
— Не знаю, — спокойно ответила эльфийка. — Ещё не смотрела. Хочешь — проверяй сам.
Из тени вышли три человека, о существовании которых я уже успел позабыть. Фали Крыс, Санга и Горб. Какого чёрта они здесь делают? За хрен знает сколько километров от Доминиона? Неужели они всё это время шли за нами?
В памяти всплыл эпизод с алым льдом и зельями пламени. А возможно, и некоторые другие наши неприятности были организованы ими. Выходит, они шли за нами с самого начала? Неужели всё только из-за моего посоха? Нет, вряд ли. Как бы дорого не стоила легендарка, жизнь всё равно дороже.
Они надеялись заполучить кровь.
Горб не стал спорить, достав свой мясницкий инструмент. Проходя мимо, он как бы случайно задел меня ногой и перед глазами снова поплыл странный калейдоскоп из воспоминаний и образов. За внутренним взором проплывали бесчисленные ошметки старых снов и вызванных ими эмоций. Казалось, прошло несколько часов, прежде чем снова раздался голос Фалика Крыса. Единственного обладателя звериного имени и бессмертия в компании головорезов.
— Да ладно вам честным пацанам крови древних зажимать. Вон посмотри на Горба. Какой видный парень. Тебе что, жалко ему немножко бессмертия? Или ты хочешь обидеть Сангу?
Убийца с уровнем, перевалившим за сотню, после монстра трехсотого уровня как-то не впечатлял. Даже казался каким-то смешным, но от того не менее угрожающим. Только холодный взгляд отпетого душегуба ни капли не изменился за время нашего расставания.
— Как вы нашли нас? — прохрипел я.
— Н-на сс-ка! — прорычал всё еще находящийся рядом Горб, на всякий
