Наконец губернатор откинулся в кресле. В следующую секунду лицо Джантора исказила гримаса жуткой муки. Как тогда, когда он занимался своим нейробуком. Он столько выстрадал, чтобы избавиться от чужого контроля. А теперь попал под власть человека намного хуже.
Стилер торжествующе улыбнулся.
— Все, теперь ты мой. Будешь моим до мозга костей.
Охранник отпер двери, Джантор вышел, поглядел на Айрин.
— Отпустите ее.
— Любую награду необходимо заслужить, — ответил Стилер. — Чем ты меня порадуешь?
Пару секунд Джантор молчал.
— Помнится, вы хотели покончить с Сопротивлением. Что ж, это несложно устроить. После разгрома их сети в метро главная база находится в подвалах бывшего тренировочного центра Нацгвардии, это на пересечении авеню Келли и 63-й улицы.
Айрин не могла поверить. Неужели это правда? Неужели тот Джантор, которого она знала, так быстро стал проклятым кибером.
— Нет! Прекрати! Как ты можешь? Ведь они же убьют их. Убьют всех. Не говори.
Снова рванулась к нему, и охранники неожиданно ее отпустила.
— Не смей им говорить, — она несколько раз ударила Джантора в грудь. — Не предавай их. Они же верили тебе. Готовы были умереть вместе с тобой. Не говори им.
— Прости, но так надо, — ужасающе спокойным тоном ответил Джантор и повернулся к Стилеру. — На поверхности нет ничего, все здания давно разрушены, но под землей остались несколько подвалов, уцелевшие террористы прячутся там. Я составил карту других известных мне баз и тайников, списки лиц, адреса. В общем, собрал все данные в один файл.
Айрин снова его ударила.
— Ненавижу тебя. Ненавижу. Ненавижу всех вас. Как ты мог нас предать? Лучше бы ты умер.
Будь под рукой автомат, она бы сама его застрелила. А потом себя. Все кончено. Джантора, которого она любила, больше нет. Как не будет и Сопротивления. Все, что было ей дорого, отняли проклятые киберы.
Пару минут Стилер сидел молча, но с каждой секундой все шире улыбался.
— Прекрасно, — наконец произнес он. — Твои сведения очень ценны. Я награжу тебя, — губернатор помедлил, — дам 50 часов нейрокайфа. Я же говорил, что щедро награждаю отличившихся.
Джантор тоже улыбнулся.
Ни к одному человеку Айрин еще не испытывала такой ненависти.
— Все ради этого, да? Ты предал нас, предал Питера, Найджела, всех остальных ради паршивого нейрокайфа?
— Замолчи, — перебил ее Стилер. — Меня утомило твое нытье. Если не заткнешься, получил пулю.
— Ну и плевать. Убивайте, мерзкие ублюдки! Злобные тупые твари!
Смерть ее уже не пугала, Айрин лишь жалела, что не сможет прихватить на тот свет их двоих.
— Вы обещали, — напомнил губернатору Джантор. — Обещали отпустить ее.
— Обещал, — усмехнулся Стилер. — Но не потерплю оскорблений от жалкой пустышки. И в любом случае ты теперь мой. Что захочу, то и сделаешь. Если я пожелаю, ты забудешь ее. Станешь ненавидеть. Сам захочешь убить. Возможно, именно так я и поступлю.
— Нет.
Губернатор нахмурился.
— Не смей мне перечить. Любое неповиновение наказывается.
Джантор улыбнулся. Улыбнулся той искренней доброй улыбкой, что всегда отличала Джантора из ФИОМСа.
— Больше нет. Вы никого уже не сможете наказать.
Стилер буквально впился в него взглядом, с каждой секундой лицо его становилось все более напряженным и хмурым. Джантор продолжал все так же улыбаться. Затем протянул руку Айрин.
— Все в порядке, все кончилось.
— Что ты сделал? — голос губернатора звучал растерянно.
— Ложь — странная штука. Живя в ФИОМСе, я даже не знал о ней. Попав сюда, не понимал, зачем она нужна. Но теперь, кажется, понял. Я обманул тебя. Твои дурацкие программы установлены не на реальный, а виртуальный нейробук. И ты не сможешь мне приказывать, причинить боль.
Стилер побагровел.
— Взять их. Взять обоих.
Восемь охранников ринулись к ним, и почти сразу рухнули на пол.
— Что происходит? Что ты сделал? — голос губернатора сорвался на визг.
Джантор вздохнул, покачал головой.
— Вечно вы торопитесь, и думаете, что насилие может что-то решить. Я неплохо изучил ваши программы, когда удалял их Винсенту и Лоре. Плюс кое-что узнал, пока ты устанавливал мне свой комплект. Качественная работа, но в защите имеется пара дыр. Среди данных о Сопротивлении спрятан троянец, который нашел в твоем нейробуке и переслал мне пароли к вживленным компьютерам остальных киберов. Я сменил коды, так что твоя власть закончилась. Для человека, мнящего себя выше всех, ты удивительно глуп.
Айрин смотрела то на него, то на трясущегося Стилера, и боялась поверить. Неужели Джантор и правда всех обманул? В очередной раз превзошел? Захватил их компьютеры. Звучало слишком хорошо, даже нереально, однако лежащие на полу охранники служили наглядным подтверждением.
— Так значит, ты не…
— Не подчиняюсь ему? Конечно же нет. Помнишь, что я тебе говорил? Я вовсе не пленник, я диверсант в логове врага. Просто добавил немного правды, так ложь звучит убедительнее. Извини, что не мог тебе сказать. Но ты тоже помогла их обмануть.
Она бросилась ему на шею, на глазах снова проступили слезы. Теперь от радости. Потом Айрин кое-что вспомнила.
— Но ведь киберы теперь знают. Знают, где прячутся остальные. Бежим, надо предупредить их, — она бросилась к выходу, пытаясь тащить его за собой.
Джантор снова притянул ее к себе, обнял, улыбнулся.
— Айрин, нам больше не надо бежать, не надо никого предупреждать. Война закончилась. Мы победили.
* * *
Они победили, но победа решила лишь часть их проблем. К тому же почти сразу появились новые.
Джантор удалил нейропрограммы, подавлявшие жалость и сострадание, порождавшие злость и презрение к обычным людям, но отношение большинства киберов осталось практически неизменным. Ведь их с детства учили всех остальных ненавидеть. К тому же за годы воздействия скрытых программ выработались очень сильные ассоциативные нейросвязи. И если молодые, как Винсент и Лора, еще могли перестроиться, понять, что никаких причин презирать и ненавидеть других людей нет, для старшего поколения злость стала неотъемлемой частью сознания и психики.
Уже в первый день Джантор получил десятки сообщений о стычках. Конфликты возникали даже чаще, потому что обычные люди перестали признавать особый статус и власть прежних хозяев Оклахомы, те же продолжали считать, что удел остальных — безропотно подчиняться.
Исправить ситуацию могли нейропрограммы противоположной направленности. Если привязать к образу обычных людей положительные эмоции, старая злоба быстро исчезнет, сменившись искренней симпатией.
