и опасна, что у меня сам по себе непроизвольно включился режим ускорения. Секунда и мурена пронеслась мимо меня, а я вспорол острым ножом ей бок от головы до хвоста. Она резко извернулась гибким телом, пытаясь ухватить меня за руку, но у нее из распоротого брюха вывалились внутренности, и она, замирая, медленно опустилась на дно.
Теперь кажется всё! С представителями местной фауны на какое-то время покончено. Пора убираться отсюда, пока на запах крови не набежали другие. Я подплыл к предмету, который терзала мурена.
Нога!
Надо же… самая настоящая человеческая нога. На ступне пожеванный обрывок ласты… Неужели местные черные археологи объявились?
Ну-ну, посмотрим!
Проплыл дальше, через секунду стало всё ясно и понятно. В одном из квадратных проходов, которые расположены под знаками, торчали чьи-то ноги в ластах, а еще в одной нише, я заметил только одну ногу. Рядом с ним уже полностью обглоданная кость еще какого-то неудачника. Это говорило только о том, как безупречно сработали древние ловушки, установленные в этих лазейках.
Я вылез из колодца, осмотрелся.
Что-то тут не так!
Вот чувствовал всей своей кожей — в соседнем помещении явно кто-то есть. Я быстро выключил налобный фонарь, затаился! И правда… в дальнем зале, где был трон Зевса, тускло мелькал свет фонарика. «Всё-таки пролезли и сюда!» — с досадой подумал я. В это время в зале с троном разлился яркий свет.
Осторожно, стараясь не шуметь, я избавился от акваланга и, держа нож в левой руке, стал пробираться вдоль стены на этот свет. Мумии воина Митхар на полу в комнате с фресками не оказалось. Я осторожно заглянул в тронный зал и замер на месте.
Передо мною предстала следующая картина.
Этот искатель приключений догадался-таки включить мои фонари под хрустальной конструкцией и теперь по всему залу разлился яркий свет, как от мощной электрической лампы. Сам он стоял ко мне спиной и, опираясь на двухлезвенное копье митхарианца, созерцал золотую статую воинов двух непримиримых рас. Мумия самого воина Митхар, лежала у его ног.
Я попытался взять кладоискателя под контроль с этого расстояния. Щуп немного не дотянулся до его ауры. Расстояние слишком великовато, надо незаметно подкрасться к нему чуть ближе! Сделал осторожный шаг к нему навстречу, замер, затаив дыхание, затем еще один шаг, и тут под ногой предательски скрипнул камешек. В полной тишине это прозвучало так, как будто с гор сошла лавина.
Чернокопатель быстро развернулся, его глаза расширились, и он, ни секунды не думая, резко метнул в меня копье. Метнул мощно, профессионально и, главное — очень точно!
У меня снова автоматом включился режим ускорения. Немного убрав корпус, я перехватил пролетавшее мимо копье и с разворота, придав ему еще большее ускорение, метнул его обратно. Мой бросок получился более удачным, копье попало противнику точно в середину груди, и я успел заметить, как оно легко прошло сквозь метателя и воткнулось в мраморную стену за его спиной.
В эту же секунду я услышал сзади звук рассекаемого воздуха, и в тоже мгновение в моей голове разорвалась петарда. В следующую секунду идеально отполированная плита мраморного пола со всего маху ударила меня по лицу…
Пробуждение наступало тяжело, голова разрывалась на части, и меня мучала сильная тошнота. Я шевельнулся.
Больно!
Ощущения такие, как будто в затылок забили раскаленный штырь и, не прерываясь ни на миг, продолжают его шевелить. Хотел потрогать его руками. Но что это? Руки жестко заведены за спину и крепко там связаны. Шевельнул ногами, то же самое.
Спеленали…
Медленно открыл глаза. Темнота, ничего не видно. Я что ослеп?
Не паниковать!
Где я? Попытался вспомнить. Помню подземный храм, помню, как в меня кинули копье, страшный удар по затылку. Темнота…
Как же дико болит голова! Меня сильно замутило, и я, сцепив зубы, задышал носом. Сколько времени я был без сознания? Как давно я связан? Руки онемели, и я их уже почти не чувствую.
Где-то совсем рядом послышались мужские голоса, они о чём-то спорили, ругаясь, слов не разобрал. Боль в голове не давала нормально сосредоточиться, пытался почувствовать их ауру… ничего не вышло. Сжав зубы, повернул голову на звук. Штырь в голове раскалился еще сильнее, голова закружилась, как в центрифуге, и меня тут же вырвало какой-то слизью. Я вяло отплевался, стало немного легче.
Постепенно пришло понимание того, что я сейчас в комнате с фресками. Оглушили, связали и зачем-то оттащили сюда, зачем? Мысли путались…
Мне надо подышать!
Тихо, спокойно, вдох через нос, задержал дыхание, медленный выдох через рот. Так… еще раз! Через минуту стало немного полегче. Боль в голове была всё еще такой же острой, но теперь более терпимой, и свет из соседней комнаты уже не так сильно резал глаза. Появилась возможность расслышать то, о чём они говорили.
Там двое разговаривали на повышенных тонах… по крайней мере, голоса двух мужчин я смог еще как-то различить.
— … а я тебе еще раз говорю, мать твою, откуда, твою мать, взялся этот хренов Индиана Джонс… а? Как ты мог проморгать его, как?! — до меня донесся грубый голос одного из говоривших.
— Ты посмотри, что он с Лысым сделал, мать его! — продолжал тот же голос. — Мы четверых уже потеряли, мать его…
— Хорват, не кипятись! — голос другого говорившего был немного с хрипотцой. — Это же Пасть Дьявола! Мы знали, куда лезли. Лысый был правильный мужик, но тех трех придурков-англичан ты ведь взял специально, чтобы они ловушки открывали? Ведь так?
— Так, — уже спокойней ответил тот, кого называли Хорват, — но Лысого жалко, он со мной уже три года, мать!
— Я как увидел, что этот придурок с лодки спрыгнул, сразу с берега за ним — чуть ногу не сломал. Но он сука плавает как акула, не угонишься… еле успел! И быстрый сволочь, он трех мурен огромных порезал быстрее, чем ты селедку! Вон, нож его валяется! Острый зараза. Я глушанул его своим Боло с расстояния и им же связал. Потом сразу же за тобой. Что я сделал не так?
Голос хрипатого нарастал с каждым словом.
— Ладно, мать его. Сам ты не кипятись! Все мои предки искали этот чёртов грот. И дед, и прадед, и прапрадед, все искали. И мы с отцом каждый камень на этом побережье перевернули, мать! А вот я нашел. Не без этого, мать его, придурка, но нашел! И, похоже, немного опоздал, мать твою. Все сундуки и кувшины пусты. Одни железки разбросаны и эта статуя, мать ее, пилить ее месяц
