— Приехали, — заявил атеист и одновременно агностик[97] Скуратов. — А подходящие заклинания против этих демонов у вас имеются?
— Завтра узнаем, — зевнул Удолин. — Пора бы и спать ложиться.
Новиков с Шульгиным долго не могли заснуть. Сначала они отошли в сторонку, под прикрытие корпуса БРДМ, чтобы наедине сказать друг другу кое-что, касающееся завтрашнего дня, не предназначенное для посторонних ушей: во избежание превратных толкований и деморализации личного состава. Да так и проговорили больше двух часов.
Приняли по чарочке. Кто знает — не последней ли за тридцать лет дружбы? Под это дело вспомнили несколько ярких эпизодов, и все — из «раньших времен», лежащих за гранью «Одиссеи».
Слышно было, как роботы, не нуждающиеся в сне, не боящиеся каких бы то ни было демонов (если у них и были свои суеверия, вроде того, что боевые вертолеты — это души погибших танков, люди об этом ничего не знали), обладающие круглосуточным зрением, трудятся в лесу. К утру намереваясь расчистить просеку, выводящую на ближние подступы к территории Рорайма.
— Слушай, надоели мне эти досрочные поминки, — вдруг сказал Шульгин. — Что будет, если так, а что будет, если эдак. И вообще: «Вы помните, каким он парнем был?» На хрен. Забыл, как ехали из Карачаевска до Домбая, тринадцать человек в одной «Волге»? Трубой по дороге скребли, а все же доехали. Ну и сейчас. Флигер не «Волга», ему одинаково, что шестерых тащить, что семерых. Всего-то десять километров. По-любому там все решаться будет! Хоть и надоел ты мне не меньше широко известной редьки, но остаток жизни провести исключительно в сентиментальных воспоминаниях и душевных терзаниях — еще хуже. Здесь от меня толку ноль. Для координации? Было бы что координировать. Для нанесения «удара возмездия»? Игнат сам справится, а Олег с Ириной помогут. Никому мало не покажется. Хоть всю планету спалят — а нам-то что? Полегчает? Летим вместе, короче говоря, хочешь ты этого или нет…
У Андрея если не камень с души свалился, то скребущие сердце кошки убежали. Все сразу. Он якобы руководствовался пользой дела, принимая свое решение. А какое, к черту, дело и какая польза? Как выдумывали всякие приключения тела и духа, гуляя с девушками по ночному кисловодскому парку, так недалеко оттуда и ушли. Сто раз могли разбиться всмятку, за двадцать часов проскочив на мотоцикле от Москвы до Кавказских Минеральных Вод. И в чем сейчас разница, ежели весь мир, особенно этот — только наше представление?
Обретя душевное равновесие, они прилегли, вздремнули часок вполглаза.
Новиков подумал, что он проснулся раньше всех, тихо прошел через кусты, обильно осыпавшие его крупной росой, и посередине поляны увидел капитана Ненадо, бодрого и подтянутого, в старательно начищенных ботинках, выбритого и пахнущего тройным одеколоном. Никаким другим не приучился пользоваться.
На инстинктивное движение руки к виску, за которым должен был последовать рапорт, Андрей ответил отмашкой.
Сказал шепотом:
— Пойдем в сторонку, перекурим и обменяемся…
Рядом с открытой кормовой дверью МТЛБ Игнат Борисович указал на предназначенное для сидения бревно перед излучавшим тепло, не успевшим перегореть до золы костром.
— Значит, мы сейчас полетим, — продолжил Новиков начатую фразу. — Планы чуть меняются. Александр Иванович — с нами. Ты, выходит, — старший по команде. Начнешь выдвижение к опушке леса по готовности. Связь будем поддерживать через «Артема» с «Аскольдом», их диапазон труднее запеленговать. Остановишься вот здесь, — он указал место, примерно в трех километрах от предполагаемого расположения резиденции Рорайма. — Ждешь дальнейших распоряжений. Если с нами что-то случится, «Артем» в любом случае сообщение передать успеет. Даже в случае полной и окончательной гибели…
Капитан не стал произносить принятых в подобных случаях у гражданских лиц восклицаний-заклинаний: «Да о чем вы говорите?! Все будет хорошо! Вы еще нас переживете и т. п.». Молча кивнул.
— Геройски мстить за нашу безвременную кончину не надо. Без толку. Стрелять и обнаруживать себя — только в безвыходной ситуации. Вернешься к «медузе» — и улетайте. «Аскольд» знает, как управлять. На Валгалле доложишь. Это в случае, если господин Левашов вас своим способом не вытащит. Ясно?
— Чего неясного? — пожал плечами капитан. — Одно скажу… — Тут Ненадо очень к месту припомнил митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского, с обер-церемониймейстером и динамитом срифмованного, подходящей прокладкой полупочтенных слов переложенного.
— Плотно выражаешься, Игнат Борисович, приятно слушать. Надо будет потом для нашего «Братства» курсы русской словесности организовать. Есть у меня на примете боцман с линкора «Двенадцать апостолов», и профессорша из Москвы, моего, конечно, времени, дама семидесяти лет. Диссертацию на этом деле защитила. Секретную, к публикации запрещенную. Один раз шла по улице, ограждение открытого канализационного люка не заметила. Но не упала, слава богу. Из него вылез мужик и с детства известными тремя словами ее облаял. Она удивилась, остановилась, назидательным тоном объяснила, как в таком случае выражаться следует. Именно в таком и применительно именно к данному объекту, персонально к ней то есть. В противном случае грубая брань никакого сакрального смысла не несет и нести не может…
— И что? — крайне заинтересовался капитан.
— Водопроводчик обратно в люк упал. А она дальше пошла, очень возможно, что следующую главу для своей монографии продумывая.
— Монография — это что? — спросил любознательный капитан.
— Это такая толстая книга, посвященная исследованию одной темы. Например: «Роль портянок в победах русской армии XVI — ХХ веков». Семьсот страниц текста с картами и иллюстрациями.
Новиков развлекался, но Ненадо отнесся к его словам, и этим, и предыдущим, с полным доверием и серьезностью.
— Неуж и такое написали? Ну молодцы! Что значит — наука! Да я бы сам им такого понарассказывал… А с профессоршей вы меня непременно познакомьте, если вернетесь, конечно…
Сообразил, что сказал несколько не то, кашлянул, но извиняться не стал.
— Насчет боцмана спорить не стану, у них свои морские обычаи, однако — теория суха, как говорил Гете… Или Гейне… — Игнат Борисович снова впал в тягостное раздумье. — Настоящей жизни ваша старушка знать не может. Второе место я у нее отобью!
«Счастливый человек, — обрадовался Андрей, — такие детали его до сих пор волнуют. Перед боем!»
