Он пробует шевельнуть рукой. Рука неожиданно легко распрямляется. Цепляется онемевшими пальцами за кусок арматуры. Толкается ногой. Бронестекло с противным визгом тянется по каменному мусору. Еще усилие. Еще. Подтянуться. Еще раз. И еще…
Привет, Триста двадцатый. Это я. Видишь, я тебя не бросил. Открой мне лючок номер два. Знаю, что больно. Попробуй. Я помогу. Я тебя вытащу. Что тебе сделается, дурак железный? Универсальный ключ выскальзывает из непослушных пальцев. Перчатку к черту. Черт, что ж ты такой горячий-то? Блок памяти со скрежетом выламывается из горелого железного нутра. Голос в голове утихает. Так. Лямки вещмешка срезать. Все выкинуть. Руки не слушаются. Блок в мешок. Теперь назад.
Толкая вещмешок впереди себя, Сергей ползет по камням. Осатаневшая от его наглости пехота противника бьет из всего, что у нее есть. Стены над головой разлетаются каменными брызгами. Бетонная крошка с пулевым стуком отскакивает от иссеченной брони. Глаза с трудом различают свет в закопченном мареве. Он сгибает и разгибает ноги, огромной раздавленной гусеницей телепаясь по каменному крошеву. Земля цепляется за него сотнями пальцев. Хватает за ремни разгрузки. Присасывается к броне. Он с трудом вырывается, толкает тело вперед, чтобы через несколько сантиметров снова попасть в жадные объятья. Выкрошенные из стен битые кирпичи превращаются в непроходимые горы. Нет сил приподнять грудь и переползти через них. Приходится извиваться в обход. Раскаленный воздух то и дело наподдает ему жаркой волной от близких разрывов. Пытается перевернуть на бок. Подставить под пули. Разбрызгивая по стеклу кровь из носа и рта, Сергей трясет головой, разгоняя тягучую муть в мозгах. До боли в груди вбирает в себя воздух. Снова упрямо толкает от себя драгоценный мешок. «Чем же я тебе не угодил?» – бормочет он горелому веществу перед своим носом.
Кажется, он прополз целый километр. Из моря грохота возникает огромная тень. Ее стальные гусеницы со скрежетом перемалывают кирпичи в красную труху. «БУ-БУ-БУ» – невыносимо громко произносит тень. Сейчас его уши не вынесут этого шума и взорвутся. Близкое «чиф-чиф-чиф» над головой волнами разгоняет дым от места, где он лежит, вытянув руки вперед. В такой заднице «косилки» долго не думают. Вот-вот они накроют квадрат плазмой. Чьи-то руки подхватывают Сергея, вцепившегося в изорванный вещмешок, и грубо куда-то тянут. Это «куда-то» трясется и подпрыгивает. Лязгает и грохочет. Швыряет его избитое тело из стороны в сторону. Наконец, замирает. Ослепительный свет режет глаза. Кто-то снимает с него заляпанный слюной и кровью шлем.
«Са-ни-и-и-та-а-а-ра-а», – гулко перекатывается в голове.
Тупые прикосновения. Его извлекают из панциря, как улитку. Холодно. Без брони он гол и смешон. Хочется скрючиться, подтянуть колени к подбородку. Больно рукам. «Не отдам! Это мое!». Чем-то острым тычут в ногу. Дышать. Воздух застревает в груди, не желает выходить обратно. Чем-то тупым тычут в ногу. Больно рукам. «Садж… Садж…» – чертовы губы, как у пьяного. Заплетается язык.
«Я-а-а ту-у-у-у-т, п-а-а-а-ре-е-е-нь…»
«Садж, скажи им… пусть… блок… со мной… не отдам…».
«Н-е-е б-е-е-е-с-п-о-о-к-о…».
Холодно. Что-то рисуют на лбу. Тяжесть на груди. Это онемевшие руки прижимают к телу тяжелый пластиковый брусок. Тупое прикосновение. Сволочи, чего они меня все время щупают! Холодно. Куда-то несут. Мир качается. Свет вокруг медленно тускнеет.
– Опять ты? – Невидимый голос звучит раздраженно. – Ты что, думаешь, ты у меня один? Не испытывай больше мое терпение, умник, понял!?
«Понял, понял», – думает Сергей. Теперь он знает, что говорить с этим странным голосом необязательно. Он и так все слышит. – Не мог же я Триста двадцатого бросить. Он мой ангел-хранитель. Он меня от смерти спас.
Голос задыхается от возмущения.
– Он тебя от смерти спас? Он твой ангел-хранитель? А я тогда кто, по-твоему? Что я тут делаю?
– Ты? Ты трепло потустороннее. Бюрократ хренов, – спокойно отвечает Сергей. – И, похоже, звание у тебя невеликое. Что, карьера не задалась?
– Звание? Ну, кому-то надо и за простыми ребятами, типа тебя, приглядывать… – озадаченно отзывается голос. – А карьера… пусть ее другие делают. Выше головы не прыгнешь.
– Готов поспорить, ты при жизни сержантом был, – улыбается отсутствующими губами Сергей.
– Унтер-офицером, – гордо сообщает голос. – Армии ее Величества.
– Один хрен. Давно служил-то?
– Давно, – грустно вздыхает голос. – Сейчас и людей-то таких в природе нет, какие в моем взводе были. Кремень парни!
– Ну-ну. Знакомая песня. «Когда я был молодой и красивый, люди были сильные и честные. Не то, что сейчас…».
– Попробовал бы ты по джунглям поползать без этого своего барахла. С простым ружьецом и с флягой. В сапогах и в суконной робе. Вокруг тучи дикарей. Посмотрел бы я на тебя.
– Так ведь и джунгли, поди, не чета местным? – поддел собеседника Сергей. – Поди, на землеподобной планетке?
– «На землеподобной», – передразнил его голос. – На самой что ни на есть на Земле, понял!
– Да ну! – восхитился Сергей. – Да ты просто живой реликт, унтер!
– Так уж и живой… – ехидничает голос.
– Не цепляйся к словам!
Пауза. Капли шлепаются с высокого потолка.
– Эй, ты здесь? – интересуется Сергей.
– Здесь, куда мне деться. Разбередил душу. Ладно, бывай. Некогда мне. Вольно, солдат.
– Удачи, унтер…
– Бредит, бедолага. Унтера какого-то зовет. – Санитар кивнул товарищу на погруженного в восстановительный гель Сергея.
– Если бредит, значит живой, – философски замечает напарник.
Они сноровисто катят каталку с блоком-реаниматором по длинному подземному коридору. Мелькают на восковом лице пятна света от белых настенных осветителей. Бредет вдоль одинаковых бетонных стен вереница перебинтованных легкораненых под присмотром щуплого санинструктора в белом халате поверх брони. Нехотя, скорее, по привычке, бойцы переругиваются друг с другом, не забывая, впрочем, и сопровождающего. Провожают Сергея равнодушными взглядами.
Усталый врач выбегает навстречу из широких раздвижных дверей. Торопливо курит на ходу тонкую сигаретку, роняя пепел на халат. Тычет сканером по электронной бирке, висящей на запястье Сергея.
– Этого во вторую операционную. Срочно. – Цепляет рукой за покореженный кусок бронепластика рядом с Сергеем. – А это что за сувенир? Мин мне тут не хватало! Еще пушку сюда притащите!
– Это не мина, сэр! – гудит высокий санитар, – Сопровождающий сказал, что какие-то важные данные. И что необходимо их при нем держать.
– Я что, похож на девочку из секретной части? – орет медик на санитара, размахивая сигаретой. – У меня тут не архив, а стерильное помещение! Убрать это, немедленно! Этого в операционную.
