Они покинули город и увидели, как на горизонте встает яркое красное солнце. Снег на поле играл разноцветными искрами, а ветер был теплым и приятным.
— Совсем даже неплохо, — сказала Ласка, поднимая ребенка. — Смотри, малыш, это совсем не то, к чему ты привык в городе. — Ребенок заморгал темными глазами и захныкал. Ласка тут же прижала его к груди.
— Не будь таким трусливым, — сказала она строго. — Это же только начало твоей жизни, дальше будет еще хуже.
Врон грустно усмехнулся и вышел на сухую каменную дорогу.
— Если таким будет весь путь, то мы дойдем быстро, — сказала Ласка. — И все наши тревоги окажутся напрасными.
— Нам скоро придется сойти с этой дороги и идти дальше по снегу, — предупредил спутницу Врон. — Все только начинается.
Ласка встряхнула головой, откинув назад волосы.
— Я полукровка, никогда не забывай об этом, — сказала она. — У меня сила демона, а разум и тело человека, и если я что-то решила, то меня никому не остановить.
Она побежала, придерживая одной рукой малыша.
— Я даже могу бежать, — крикнула она. — Так что не отставай.
Врон легко догнал ее и побежал рядом, но Ласка скоро устала и перешла на шаг.
— Я уже отвыкла от бега, — сказала она, тяжело дыша. — Это еще одна причина, почему мы должны уйти из города. Он расслабляет и приучает к безопасности, а это плохие привычки, этот мир по-прежнему не любит слабых и быстро убивает их.
Врон свернул в поле, к хижинам, ноги сразу стали проваливаться в снег, и их скорость заметно снизилась. Ласка начала отставать, и, когда они добрались до хрупких, низеньких построек, лицо ее было усталым и покрылось бисеринками пота.
— Разведи огонь, — велела она. — Ребенок мокрый, надо высушить повязку, иначе он простынет. Но сразу после того, как я покормлю его, мы двинемся дальше.
— Если мы уйдем отсюда, то придется ночевать в поле, — сказал Врон. — Дальше по дороге не будет жилья.
— Какая разница, когда это произойдет — завтра или сегодня? — спросила Ласка. — Все равно нам скоро придется ночевать под открытым небом. Пусть это будет сегодня, когда у нас еще есть силы.
— Я не хочу потерять тебя, — сказал Врон. — Ты самый дорогой мне человек, но ты ведешь себя неразумно.
— Неси дрова и разводи огонь, — буркнула Ласка. — А то проснется еще один самый дорогой тебе человечек, и тебе придется слушать еще и его жалобы и обиды.
Врон набрал сухих растений и развел большой огонь в очаге. В хижине сразу стало теплее. Ласка развязала малыша и, положив его рядом с собой, дала ему грудь. Малыш сонно зачмокал и, немного пососав, снова заснул.
— Ты думаешь, мне не страшно? — спросила, грустно усмехнувшись, Ласка. — Но я привыкла видеть свои страхи перед собой, а в городе они прячутся по углам в нестерпимой тишине. Никогда не думала, что буду так скучать по вою ветра, треску костра и по обыкновенному человеческому голосу. Я устала от волшебства, от скрытых непонятных проходов, которые ты открываешь в стенах, от спрятанных комнат, в которых находится что-то еще более странное. Может быть, сейчас я поступаю неразумно, заставляя вести нас куда-то в снег и холод, но пусть будет это, а не ровная, таящая в себе ужас тишина.
— Ужас? — спросил Врон.
— Когда я оставалась одна в городе, — призналась Ласка, — мне казалось, что вокруг меня собираются тени и из них вырастает демон, оскалив свои клыки. В этих домах свет не дает теней, и я не знаю, почему мне являлся этот кошмар. Но, как только я засыпала, он повторялся…
Врон вздохнул: он-то знал, почему демон вырастал из теней — потому что эти тени находятся в нем.
— И поэтому, — закончила Ласка, вставая, — чем дальше мы окажемся от этого города, тем лучше я себя буду чувствовать, как и наш малыш. Ты заметил, что он совсем не хнычет, а очень даже спокоен? Ему нравится это путешествие.
Она взяла ребенка на руки и привязала его себе на грудь, малыш на мгновение открыл глаза и посмотрел на родителей. И снова Врона поразило странное мудрое спокойствие, которое светилось в глазах малыша. Он улыбнулся сыну и пристроил меч за спиной.
— Я боюсь не за себя, а за тебя и ребенка, — сказал он.
— Не думай о нас, мы справимся, — проговорила она и решительно вышла из хижины. Солнце уже исчезло за темными тучами, небо было хмурым и низким. Врон покачал головой.
— Погода портится, — мрачно изрек он. — Нужно переждать.
— Веди, — буркнула Ласка. — Погоде меня тоже не остановить.
Они миновали поле и вышли к холмам, которые он помнил. Снега было уже меньше, здесь его уносил ветер, и идти стало немного легче.
Врон шагал совершенно обнаженный и уже начинал чувствовать холод, особенно здесь, в степи, где дул ветер.
Ветер продолжал усиливаться, тучи опустились еще ниже, и повалил снег.
Уже через несколько мгновений вокруг ничего не было видно, кроме белой снежной пелены.
Ласка все больше замедляла шаг, ее лицо стало бледнеть от снега и холода. Врон вытащил из свертка еще один балахон и натянул сверху на нее. Она только вздохнула и прокричала сквозь вой ветра:
— Я была неправа, поэтому мы умрем. Врон покосился на малыша — тот не спал и смотрел на него ясными спокойными глазами.
— Я не дам вам умереть, — крикнул он ей в ответ. — Я что-нибудь придумаю.
Врон хмуро посмотрел вокруг, но ничего не увидел, кроме белой снежной мути. Его ноги уже покрыла застывшая слизь, и теперь она поднималась вверх, закрывая его тело плотной, непроницаемой для ветра и снега коркой. Теперь он не чувствовал холода.
Идти становилось все труднее, ветер сбивал с ног, а ступни проваливались в рыхлый свежевыпавший снег.
Ласка уже шаталась от усталости, а буран все усиливался. Пройдя еще немного, она остановилась и осела на землю.
— Что с тобой? — спросил он.
Она жалобно прошептала замерзшими губами:
— Больше не могу, нет сил.
Врон прижал ее к себе, чтобы согреть и закрыть от ветра.
— Мы все умрем, — пробормотала Ласка. — Оставь меня здесь, забери малыша, спаси хотя бы его.
— Нет, — прокричал Врон сквозь вой ветра. — Если мы умрем, то все вместе.
Он разбросал снег под ногами, прижал к себе Ласку и опустился на землю. Их тут же стало заносить снегом. Малыша он прижимал к своей груди, и он не должен был замерзнуть. Другое дело Ласка — она замерзала, он чувствовал, как холодеет ее тело.
Врон застонал от бессилия и злости.
Он тормошил ее, заставляя открывать мутные и ничего не понимающие глаза.
Но она только жалобно стонала, умоляя оставить ее в покое.
Врон заставил себя успокоиться, он закрыл глаза и нашел в себе темный шар, неподвижно лежащий в тихом уголке мозга. Он мысленно попросил его о помощи, и шар зашевелился.
