— Ладно, об этом потом. Я смогу улететь к себе домой, в случае успеха захвата базы?
Он опять долго смотрел на меня… Постепенно, начинает выводить, эта его манера вести неспешную беседу.
— Нет! — был его ответ. — У нас нет межзвездных кораблей. А захват транспортника, что прилетает за делитиумом, это нереально…. Это действительно невозможно.
— Если Другие обнаружат в тебе кибернетические детали, тебя убьют, — сейчас он смотрел на пол и произносил уже с некоторым волнением. Не настолько он оказался хладнокровным. — Они обязательно обнаружат, что с тобой не все в порядке.
Помолчали.
— И восстановить тебя в прежнем состоянии уже не представляет возможности.
Получите и распишитесь, называется.
— И почему я должен принимать участие в вашей интриге? Я просто завалю здесь, всех вас коротышек и все. Остальное не важно. Почему я должен вообще тебе верить? Ты хочешь прикрыться мной, чтоб не слыть предателем, а в конце меня в расход. Чем ты меня убедишь принять участие в вашем заговоре и в правдивости твоего рассказа? И чем ты меня убедишь тебя простить и не грохнуть за то, что ты со мной сделал?
Вот теперь включай свои эмоции и доказывай мне, сука, о своей невиновности. Нехрен тут самого умного из себя изображать.
Только сейчас обратил внимание на второго пленника. Он застыл как истукан и даже еще сильнее, как мне показалось, посерел. Видимо, у него информационный шок случился.
Жил, поживал себе, серый человечек по имени Нерага Крум. Талантливый врач, успешная карьера, кафедра, переход в исследовательскую деятельность и вот, обещание баснословного гонорара, неслыханные возможности и мерещащиеся впереди открытия. Космос, другие разумные, огромная государственная тайна. А потом медленное сопоставление полученной информации, запрос у начальства и как итог — изоляция лаборатории, невозможность расторжения контракта, из-за национальной безопасности. Следом насильственное переселение семей доктора и других научных деятелей лаборатории в неизвестное место. В конце осознание большой катастрофы для всей родной планеты.
Нерага рассказывал все это обрывочно, коротко, в стиле японских самураев. Даже сложилось впечатление, что сейчас он очень торопится.
Для него уже практически перестала существовать семья, на фоне того, что могло произойти со всеми серокожими. Военные, по его словам, окончательно потеряли чувство реальности и теперь, тупо следуют, принятым пять лет назад планам. Никто из них не может взять ответственность на себя, что-то изменить, еще раз все как следует обдумать. Они стали заложниками своей отлаженной системы подчинения. Были внесены огромные ресурсы, и выгода ожидается в форме перелома всей современной политики целой планеты в пользу одного только государства. Военные подчиняются, работают, как винтики, и уже ничего не решают. Никто ничего не решает. Начинающие сомневаться, быстро пропадали, на их месте оказывались новые, энергичные и ревностно выполняющие букву планов генералы.
— У нас находятся в состоянии искусственной комы еще десять кандидатов на эксперименты. Мы хотели привести их в сознание, но, к сожалению, с первым же проснувшимся не удалось договориться. Он просто не пошел, ни на какие разговоры, сразу проявил агрессию. Несколько наших серьезно пострадали. Больше мы не знаем, что еще предпринять. Здесь мы изолированы, не имеем практически ни какой возможности связаться с другими базами на планете. Мы не имеем транспорта. Также не сможем выйти на поверхность, за неимением защитного оборудования. Нас ненужно охранять. Нам некуда идти. Поэтому нет и оружия на базе. Если мы отказываемся работать, нам просто не поставляют еду, воду и кислород. Все остальные уже давно смирились и на них, возможно нельзя положиться. Такие вот как он, — кивок в сторону Труса, — молодые и доставлены совсем недавно. Из старого контингента, лишь третья часть, все люди науки. За четверых я могу говорить, за всех нет. Техники, все новые, молодые, работают по контракту и много еще не знают. Да и не хотят они знать подробности. Им главное достаток в недалеком будущем.
— Они земляне? Те, кто в коме!
— Нет. Вы были последние из партии терран. Остальные… — он замолчал, подыскивая правильные слова. — Остальные расходный материал.
Ну, вот как его бить, по зубам или в ухо? Пока раздумывал, волна злости откатила. Много еще надо узнать, коль такой откровенный разговор пошел.
— Почему нет видеонаблюдения на базе? Откуда начальство знает о происходящем здесь?
— У нас есть узел связи, но только в экстренном случае полагается им пользоваться. Они боятся Других. Мы совершенно случайно, при разработке месторождения делитиума наткнулись на мертвого киборга. Из того немногого, что удалось узнать, в свободном космосе преследуется распространение этой технологии. Но наши генералы усмотрели в ней шанс выйти на совершенно новый уровень в общении с Другими. Это из мотивов людей в погонах. Поэтому все засекречено и по возможности не оснащено электроникой. Мы не сильно догадываемся о технологической возможности Других отслеживать видео и разные формы передачи информации.
Да… вот тебе и здрасте — я ваша тетя! Большой ворох информации, пока краткой, общей, но чрезвычайно важной. Надо все хорошо обдумать. Мои планы опять весело деформировались, приняли граммульку жадности и выдали желание распятия генералов на обшивке орбитальной станции. Толи еще с моими планами будет!
— Давай загружаться в контейнер. Поедем, посмотрим на других подопытных кроликов, а там и будем рассуждать о дальнейших действиях.
По пути собрал урожай удовлетворения — двум серым свернул шею. Причина, если честно, исходила из собственной дурости. При надевании экзоскелета, я почему-то отказался снимать шорты — своего рода атрибут моей независимости. Не позволяло мне мое достоинство снова ходить голышом и все тут.
Первый попавшийся, оказывается, искал и нашел, на свою голову, потерявшегося чудика — нашего рикшу. А потом он обратил свое недовольное внимание и на мою экипировку. Точнее на ту часть, где ноги растут. Пришлось уговаривать заткнуться и больше не любопытствовать. Шея его, на удивление, очень легко хрустнула. Даже сравнил с разламыванием куриной ляжки. Что-то общее по звуку и ощущениям.
За вторым серокожим, так внезапно появившегося в поле зрения пришлось побегать. Я просто нерасторопно долго раздумывал, куда девать первого, и пока потом, закидывал его в контейнер, второй свидетель объявился и сразу же дернул наутек. Догнал быстро, все еще удивляюсь — почему он начал кричать только тогда, когда я его ухватил за шиворот? Теперь остается лишь гадать такой его снисходительности.
