— Дурак ты, Серемин, от мужского бессилия не череп, а рога люркерские нужны!
— Толочь, или заваривать?
— Приматывать, балда деревенская!
— Снимаю сглаз и порчу, гадаю по руке, по деньгам и потрохам. Потроха и деньги — ваши, предсказание — мое!
"Райское место и целая куча нереализованных возможностей!" — мысленно улыбнулся Айвен.
"Только не для такого неудачника, как ты!" — услышал он вдруг чей-то голос.
— Ой, приятель, зря ты меня обидеть пытаешься, — злобно прошипел юноша и резко обернулся, выхватывая нож.
Но позади никого не было. Лишь в пяти шагах о чем-то спорили две молодухи, не обращая на него никакого внимания. Айвен осмотрелся в поисках наглеца, но он стоял совершенно один у высокой стены, ограждающей рынок.
"Не там ищешь… Неудачник", — хихикнул голос.
— А ведь когда найду, хихикалку вырву, — пригрозил вор и посмотрел сперва вверх, а потом вниз. Прямо у его ног лениво копался в останках рыбы голубь.
— Попался! Сейчас я тебе перышки-то по одному и повыдергиваю, — обрадовано воскликнул юноша и спрятал нож.
"Дурак ты, Айвен", — снова услышал он.
— Эй! Ты чего обзываешься? Я, между прочим, в самом настоящем сколярии учился!
"А разве это что-то меняет? Нормальные люди, они с птицами не разговаривают…"
— Так ведь больше и не с кем. Ладно, сдаюсь, вылезай. Небось, опять Инош свои шутки шутит? Неужели все еще злится, что я из его жаб суп сварил? Супчик-то отменный вышел, зубодер сам за обе щеки уплетал да нахваливал! Между прочим, деликатесное заморское блюдо! Ну, где ты?
"Вопрос неверный. Лучше спроси, кто я!"
— Хорошо. Итак: кто ты?
"Я — это ты. Твое второе Я, твой внутренний голос…"
— Вон оно как… — задумался Айвен. — Нет. Не можешь ты быть моим вторым Я, — уверенно заявил он.
"Почему это?"
— Ну во-первых, у меня голос не такой противный. И вообще я даже в менестрели хотел однажды податься, правда, меня тогда с краденой мандолиной на месте и повязали… И, во-вторых, я бы сам себя не обзывал, а вовсе даже наоборот, всеми силами стремился бы поднять самооценку.
"Мда. Всего два года в сколярии провел, а уже каких слов успел нахвататься. Не хочешь, не верь, но я и в самом деле твой внутренний голос".
— Ладно. Допустим, я тебе поверил. Зачем пожаловал-то?
"Ну, вообще-то я всегда был рядом. Точнее, внутри тебя. Просто как-то поводов для беседы не было".
— Ага. А сейчас, значит, повод появился?
"Больно стало смотреть, как ты таланты свои на ветер пускаешь. Какой знатный вор мог бы из тебя выйти, если бы за ум взялся! А ты? Несчастное яблоко стащить не смог!"
— Да если бы этот боров-переросток не появился, то я бы корзинку яблок задаром уволок. Видал, как эта толстуха на меня смотрела? Еще немного, и я бы покорил ее огромное, но хрупкое сердце.
"Я просто смотрю на факты. Яблоко осталось, где и было, а ты еще и четыре медяка заплатил. И кто ты после этого? Неудачник и есть…"
— Так. Мне все это надоело. Не хочу тебя больше слушать. И вообще, тебя нет, ты мне просто кажешься. Наверное, у того историка яблоки гнилые были, вот я и отравился.
"Тем не менее, я здесь, а ты и деньги заплатил, и без яблока остался".
— Сто кувшинов эля стояли на столе. Один кувшин упал, разбился, и осталось их девяносто девять! Девяносто девять кувшинов эля, стояли на столе!.. — начал орать Айвен, одновременно прикрыв уши ладонями.
"Извини, но я не снаружи, а внутри. Так что не поможет. Хотя, должен признать, песенка забавная. Хочешь, я буду тебе напевать ее ночами? И, кстати, голос у тебя действительно противный".
— Чего тебе нужно от меня! — заорал взбешенный юноша. Проходивший мимо старик отшатнулся, осенил себя знаком Чистого Ио и быстро поковылял прочь.
"Хочу, чтобы ты показал, чего стоишь!"
— Показать тебе, значит? Да проще простого! — Айвен зашагал в сторону ближайшего торгового ряда, где продавались фрукты.
Особо не присматриваясь, он выбрал самый крайний навес. На лотке стояли корзины со всевозможными спелыми фруктами: груши, яблоки, виноград, крупные дыни и даже редкие в этот сезон фарюки источали просто невероятный аромат.
— Смотри и учись! — сам себе фыркнул юноша и выхватил яблоко прямо из рук зазевавшейся торговки. В последний миг, рука вора вдруг сама собою дернулась, и вместе со спелым плодом стащила одно из колец, во множестве украшавших изящную дамскую ручку.
— Ой, мамочки, меня кажется грабят! — в приятном женском голосе слышались нотки страха.
— Я не граблю, я обворовываю, поправил ее Айвен, поднял голову и… просто утонул в омуте прекрасных зеленых глаз.
Девушка была невероятно красива. Про таких слагают баллады, из-за таких начинаются и прекращаются войны, и из-за таких Айвен теряет дар речи. Правда, совсем ненадолго. Мысли проносились в его голове с безумной скоростью: "А она хороша. Очень хороша, а значит устала от банальных комплиментов", — прикидывал он, — "Значит, обычный вариант не годится…"
— Госпожа! Я больше не могу таить этого в себе, слова и чувства мои рвутся наружу! Признаюсь, что я вами просто покорен. Покорен вашим умом и безграничной мудростью, которую я вижу в ваших прекрасных глазах! Что значит красивая оболочка, если она пуста? Но вы — во совсем другое дело, о несравненная. Свет ваших глаз, это свет мудрости, свет тайных знаний. Мне не доводилось беседовать с вами, но я уверен, что ум ваш столь же гибок, сколь гибок и этот дивный стан…
— Госпожа Урс, что случилось? — двое запыхавшихся стражников выросли возле палатки.
— Ничего особого, — ослепительно улыбнулась девушка, — просто вот этот молодой господин имел наглость вырвать из моих рук яблоко и украсть кольцо!
— А ты украла мое сердце, — прошептал юноша.
— Понятно, — усатый стражник бережно вынул из руки вора яблоко и украшение, и передал их красавице. Схватив юношу за воротник, он подтащил вора поближе и злорадно прошептал: — Ну и влип же ты, приятель. Это надо же, попытаться ограбить единственную дочь начальника городской стражи!
— Ну, и что делать будем? — обратился Айвен к своему внутреннему голосу, но тот молчал, словно его никогда и не было.
— Известно что, — усмехнулся усатый, — в холодную тебя бросим, за кражу. Извините за беспокойство, госпожа Урс.
Раскланявшись, стражники крепко ухватили юношу под руки и потащили к выходу. Бросив прощальный взгляд на роковую красотку, Айвен увидел сияющие в прекрасных глазах озорные огоньки и печально вздохнул. Он начал оглядываться по сторонам, надеясь отыскать лазейку и вырваться из рук стражи, но тут вдруг его запястье словно огнем обожгло. Юноша окончательно поник: стражник поставил ему "клеймо арестанта" — особую магическую метку, увидев которую любой стражник знал, что перед ним преступник, который должен находиться в тюрьме. Теперь бежать было бесполезно, потому что обладателя такой метки отыщут, где бы он ни находился. До сих пор колдуны воровской Гильдии бились над этой меткой, но управы на нее не нашли.
