— В посольство Тары. Хорошо. — И машина помчалась прочь от космопорта.
Несколько минут повозка бесшумно скользила по шоссе, сбегающему по склону от челночного порта к Вальборгу, раскинувшемуся на восток от зеленых холмов у голубого залива. Сам город казался лоскутным одеялом из зеленых участков и белых каменных зданий, не считая гавани, которая производила впечатление сложенной из белого камня: склады, конторы и пирсы. Даже океанские суда виделись белыми в ослепительном свете солнца.
— Я впервые в Вальборге. Что мне следует знать такого, чего никто и не подумает мне объяснить?
Водитель рассмеялась.
— Времени нет все перечислить.
— Вы могли бы начать, — предложил Ван.
Она кивнула. И, миг спустя, заговорила:
— Первое. Здесь нет места, где подают подлинную скандийскую еду. А если и есть, вам не захочется пробовать. Большую часть исконно скандийского питания составляла рыба, выбеленная хлоркой, а затем обильно просоленная, и тесто, похожее по вкусу на штукатурку.
— А есть какая-нибудь хорошая морская пища?
— Хороши ледяные крабы, а кое-где водятся довольно неплохие гигантские моллюски. Еще имеются блюда из птицы и мяса. Недурны горные перепела.
— Есть какие-нибудь особенные достопримечательности?
— Пурпурный прилив в Эшене, но он лучше всего на рассвете. Лично я думаю, что особенно впечатляет Скальный Шпиль в Кируне.
— Это там?.. — И Ван не стал говорить дальше.
— Там находилась личная резиденция барона Бирнедота. Он был последним комиссаром, прежде чем Скандья провозгласила независимость от Ардженти. Ее содержат в том самом виде, как в то утро, когда он ее покинул и его убили арджентийские снайперы. — С минуту водитель ничего не говорила.
Своими вкраплениями Ван ощутил, как что-то нарастает, но ничего определенного, просто прилив энергии. Он выглянул из машины. Непосредственно у дороги с обеих сторон тянулся пейзажный парк с вьющимися каменными дорожками и высокими вечнозелеными породами — фигурно постриженными можжевельниками и пихтами. Ван не увидел никаких деревьев, сбрасывающих листву, не было и кустов. В парке прогуливалось совсем немного людей на большом расстоянии друг от друга.
— Простите, — нарушила молчание водитель. — Я приведу себя в порядок сразу же, как только вас высажу.
— Я понимаю. — Ван помедлил… — Я ничего не знал об убийстве. Это все еще дает о себе знать… я имею в виду отношения с арджентянами?
— Для большинства людей — нет. Ведь это было около двухсот пятидесяти лет назад. В те дни нам гораздо больше беспокойства доставляли ревяки. Не то чтобы здесь имелись осложнения, но когда арджентяне идут внутрь Рукава, а ревенантцы наружу, и никто из них особенно не любит друг друга… короче, нужно быть слепым и глухим, чтобы не знать тревог.
— С чем-то всегда что-то неладно, — разрядил обстановку Ван.
— Говорят, что вы, таряне, тоже не очень любите ревенантцев.
— Мы тоже встревожены, — признался Ван. — Все не так скверно, как в годы войны между Эко-техами и ревяками… Но… Никогда не угадаешь.
Водитель увела машину с шоссе, и через сканирующие ворота они въехали на широкий бульвар.
— Это и есть бульвар Кнута. Но ваше посольство еще в двух щелчках к северу.
— А другие посольства поблизости есть?
— Все они не далее чем в щелчке от бульвара, кроме ревячьего. Оно в передней части их анклава на юге.
Женщина махнула в сторону зеленого с золотым здания, изобиловавшего причудливыми плавными кривыми.
— Это Кельтирское посольство, и там же консульство.
Ван подумал, что сооружение, безусловно, отражает кельтирскую тягу к пышности.
— Это правда? — спросила водитель.
— Что правда?
— Вы явно старший офицер, не так ли?
— Я командир.
— Здесь был еще один тарский командир. Увлекался хождением под парусом в океане, и новостийщики утверждали, что знал в этом толк. Но он утонул, верно?
— Так сообщалось.
— Нелепо, что кто-то утонул в такой безветренный весенний день.
— А об этом не сообщалось, — ответил Ван.
Водитель пожала плечами.
— Я знаю только то, что слышала.
— А что еще вы слышали?
— Ну… что Халсфредские Синие намерены выиграть первенство по корфболу… — Ван ощутил лукавинку в ее голосе.
— А кто будет вторым? — спросил он.
— Кто знает? Разве кому-то есть дело? Это все равно что стать вторым на войне, а такое никому не по вкусу.
— Верно подмечено.
— Приехали. — Машина затормозила перед длинным и низким белым каменным сооружением, которое напомнило Вану здание регионального парламента Керри. — С вас пятнадцать, сэр.
С мгновение Ван мысленно искал на ощупь доступ в местную сеть, прежде чем перевести средства.
— Спасибо.
Дверь отворилась. Ван вышел на гладкий пермакритовый тротуар рядом с машиной и достал из багажника свои вещмешки. Как только он их поднял, водительское стекло опустилось. Женщина приветливо улыбнулась.
— Хорошего вам дня, командир Альберт.
Ван, отступая от экипажа, постарался улыбнуться в ответ.
— Благодарю вас. Вы дали мне ценные сведения о Вальборге.
— Пустяки. Держите глаза раскрытыми, и за день узнаете больше. Здесь много чего творится, если смотреть внимательно. — Она закрыла окошечко, и машина отъехала от входа в посольство.
— Сэр? — спросил страж в форме морских пехотинцев Тары.
— Командир Альберт. Готов приступить к своим обязанностям. — Ван поглядел на низкое здание.
— Второй проход, сэр, — подсказал капрал.
— Спасибо. — Ван не оглянулся, когда вступал в посольство. Он надеялся, что водитель, доставившая его сюда, работает на скандийскую разведку. На кого бы она ни работала, он от нее кое-что почерпнул. Прежде чем Ван хотя бы сделал второй шаг в главный вестибюль того, что явно было консульским отделением посольства, появился свежий лицом, рыжеволосый молодой человек в темно-сером трикотажном костюме с узкими зелеными нашивками.
— Вы командир Альберт, сэр?
— Это я.
— Шин Балбен, сэр. Здешний четвертый секретарь. — Он ухмыльнулся. — Это означает: подай, принеси, сбегай, скажи для всех и каждого. Доктор Ханниган послал меня вас проводить.
— Что же, Шин, показывайте дорогу, — рассмеялся Ван.
— Сюда, сэр.
Ван проследовал за Балбеном мимо новой парочки морпехов и далее по коридору к пандусу, ведущему вверх на площадку, откуда новый пандус поднимался на второй уровень. На полдороге Ван ощутил работу экранов безопасности, но Балбен вплеснул в них код, и экраны их пропустили. Наверху Балбен остановился, указав рукой налево. — Кабинеты всех важных людей здесь. Ваш тоже. Посол в южном конце, а вы и первый секретарь по обе стороны. Вы на западе, а он на востоке.
