— Ну, ты-то мне попался.
— Через два года. И знаешь, почему? Никогда не задавал себе такого вопроса? Никогда не интересовался, почему, как только ты собирался все бросить, возникала новая ниточка, новая улика, — Бастра с трудом поднялся. — Да потому, что так должно быть по моему сценарию. Потому, что пока ты занят мной, ты не сможешь ловить остальных.
— Это уже неважно, — с плохо скрытым сожалением сказал Лоор. — Ты здесь. Ты все расскажешь.
— Ошибаешься, Киртан. Я стану черной дырой, в которую вылетит твоя карьера, — Бастра осел на нары. — Смеяться последним буду я.
У смерти есть одно неоспоримое преимущество — масса свободного времени. Просто вечность времени. Уж тогда я посмеюсь над тобой.
Хватит. Лоор сжал за спиной кулаки. Бастра немало поизмывался над ним. Хватит.
— Я запомню твои слова, Гил, — как можно мягче и спокойнее произнес Лоор. — Но до той вечности, когда ты сможешь от души посмеяться, еще далеко. У нас с тобой еще есть маленькое дельце — допрос называется. Я тебе обещаю — лично гарантирую — последним твоим шагом будет предательство.
Корран попытался удержать убегающий гаечный ключ. Получилось только хуже, инструмент возомнил себя эвоком и весело поскакал по феррокритовому полу ангара. Хорн дернулся было следом, но вовремя вспомнил, что второй рукой он все еще придерживает вскрытый фюзеляж. Через долю секунды, когда правое колено тоже решило пойти погулять на свободе и подогнулось, Хорн понял, что ключ-беглец — не самая серьезная из проблем насущных. Он попытался ухватиться свободной рукой за… хоть за что-нибудь, промахнулся и последовал за ключом.
Головой вперед.
Он приготовился к мучительной смерти, прикидывая, что лучше: проломленный череп или сломанная шея, и поэтому крайне удивился, когда боль расцвела в противоположной части его тела. Прежде, чем он сумел выяснить, а что же, собственно, произошло, левая рука во что-то вцепилась, и Корран изобразил изумительной красоты кульбит. Спустя еще некоторое время он обнаружил, что лежит на животе на плоскости «крестокрыла», размышляет о вечном и ждет, когда же утихнет боль в пострадавшей части тела.
Сверху бранился астродроид. Корран потер рукой зад. На самом нужном месте был выдран нехилый клок.
— Да, Свистун, мне действительно повезло, что ты такой ловкий. Спасибо, что поймал меня. Только в следующий раз, пожалуйста, хватай за комбинезон, а не за то, что под ним.
Раздраженный ответ астродроида Хорн решил проигнорировать. Гораздо больше его интересовал вопрос — а сможет ли он нормально сидеть? Мог, но не очень.
— Ну, мне все еще нужен ключ или как? Астродроид пропел несколько нот, довольно удачно подражая вздоху.
— Значит, нужен. Надо было хватать его, а не меня. Я еще могу самостоятельно забраться обратно, а ключ этой возможности лишен.
Ловко съехать вниз по фюзеляжу, подражая командиру… Нет, спасибочки, уж лучше он просто спрыгнет с плоскости вниз. Вот сейчас свесит ноги и спрыгнет. И тут до него дошло, что он не слышал, чтобы инструмент лязгнул об пол. Очень странно.
— Я так понимаю, это твое?
Внизу стояла русоволосая девушка и с милой улыбкой протягивала Хорну гаечный ключ.
— Ага. Спасибо.
Девица ловко забралась к нему.
— Помощь не требуется?
— Нет, я, знаешь ли, справляюсь… чтобы ни утверждал мой дроид.
— Ладно, — девица вручила Коррану инструмент. — Меня зовут Луйяйне Форж.
— Я знаю, я тебя видел.
— И летал против меня на тренажере, — она прислонилась к краю кабины, провела пальцем по бело-зеленой надписи, возвещающей, что данный «крестокрыл» является собственностью сил безопасности Кореллии. — Ты сбил «Королева».
Корран тщательно нацелился гаечным ключом в двигатель.
— По чистой случайности. Навара Вен к тому времени снял его защиту. Так что это его победа, не моя. Ты тоже была ничего.
Глаза у нее были светло-карие с золотистыми точками.
— Наверное. Но у меня есть вопрос.
— Не стесняйся. — Хорн попытался устроиться поудобнее. Не вышло.
— Ты так жестоко обошелся с моим кораблем, потому что это было частью упражнения или по какой-то иной причине?
— Иной причине? — смысл разговора ускользал от него.
— Мне просто интересно, — после заминки пояснила Луйяйне, — ты имеешь что-то против меня, потому что я с Кесселя?
Корран недоуменно заморгал:
— Я должен иметь что-то против тебя? Или Кесселя?
Луйяйне коротко рассмеялась и постучала костяшками по фюзеляжу «крестокрыла».
— КорБез. Вы же ссылаете людей на Кессель. По вашему мнению, каждый на Кесселе — либо заключенный, либо контрабандист, которого нужно поймать и сделать заключенным. Хочешь сделать вид, что когда заключенные и контрабандисты освобождают планету от импов, тебе нет до этого дела?
Гаечный ключ был готов к повторному вылету. Хорн сунул инструмент в самое безопасное место и примиряюще поднял руки.
— Подожди минуточку, не слишком ли много голословных заявлений?
— Скажи-ка, ты что, не знал, что я с Кесселя? Отмалчиваться было наибольшей глупостью.
— Н-ну… знал.
— И скажи-ка, тебе не было до этого дела? — она прожгла Хорна взглядом.
— Честно? Никакого.
Беседа приобретала редкостное сходство с допросом и начинала тяготить Коррана. Он не привык быть в шкуре допрашиваемого.
— Так ли?
Она не поверила. И джедаем быть не надо, чтобы это понять. Голос у девицы был злой. Это Корран как-нибудь переживет, не встречал он еще контрабандиста или преступника, который был бы спокоен в его присутствии. Но еще Луйяйне было больно, и поэтому Хорну тоже было больно и неуютно.
— С чего ты взяла, что твое происхождение настроило меня против тебя?
— С того, как ты себя ведешь, — голос ее стал мягче, но не особо. — Ты держишься особняком. Ни с кем не общаешься, если не считать нескольких пилотов, которых ты считаешь себе ровней. Ты вечно подсматриваешь, подслушиваешь и судишь нас. Это все замечают.
— Послушайте, барышня!.. Луйяйне, ты делаешь парсек из микрона!
— Не думаю. И не хочу, чтобы меня судили за то, в чем нет моей вины, — она гордо вздернула подбородок. — Мой отец добровольно отправился на Кессель, он был офицером по реабилитации, помогал осужденным вернуться в общество. Моя мать была одной из его подопечных. Они встретились, полюбили друг друга и остались на Кесселе. Они по-прежнему там, с моими братьями и сестрами. Они — хорошие люди, они просто помогают другим. И тебе, между прочим, тоже облегчают жизнь.
Она ждала от него ответа, которого у него не было. Корран тяжко вздохнул.
— Мне бы очень хотелось, чтобы таких людей, как твои родители, было побольше. Но даже если бы я все это знал раньше, это ничего бы не изменило.
