куда угодно лично я нисколько не сомневался, но вот просьба о переводе оправданной отнюдь не показалась.
— Слушай, Василь, а есть вообще смысл Новинск на Зимск менять? Сколько там населения? Тысяч двести?
— Да больше! — возразил тот. — Тысяч триста точно есть, а то и все четыреста. Губернский город, не хухры-мухры! Там заводов не меньше чем в Новинске! И ты понимаешь, тут — болото, так на вторых ролях и останемся. А в опергруппе инициативы больше, есть шанс себя проявить.
— Ну хорошо, если так.
— Петь, только это всё между нами!
— Само собой! — уверил я товарища и обратил внимание на компанию, неспешно шествовавшую по аллее.
Три молодых человека, три барышни. Поначалу взгляд сам собой зацепился за городскую форму ОНКОР, после только узнал бывших сослуживцев: Максима Бондаря и приятелей-«псов» — Илью и Сергея. Их спутницы были в лёгких платьицах; определённо видел этих барышень прежде, только не смог припомнить, где и при каких обстоятельствах.
Дальше я приметил нашивки парней и озадаченно хмыкнул: шевроны Максима отмечали три сержантских лычки, у его спутников таковых было по две.
— Макс повышение получил, а «псов» на курсы приняли. — пояснил мне Василь, который знал всё и обо всех. — Барчука тоже взяли, — добавил он и сплюнул под ноги.
Как видно, Маленский не оставлял попыток вернуть расположение Маши, но я эту тему поднимать не стал, спросил о другом:
— А чего пролетарии не с Фаей и Раей?
— Близняшек ещё весной куда-то из Новинска перевели, — заявил Василь и ухмыльнулся: — Ты мне лучше вот что, Петя, скажи: этих барышень они за идеологическую близость выбрали или по причине доступности в интимном плане?
Я ответил столь же циничной улыбкой.
— Тот факт, что они откровенно страшненькие, может свидетельствовать и о том, и о другом.
— Тоже из комендатуры, — подсказал Василь. — В женском отделении были.
— А чего это «псы» с Максом общаются? — спросил я. — Он же не из пролетариев?
— А с кем им ещё общаться? Младший начальствующий состав же.
Тут бывшие сослуживцы заметили нас, но подходить не стали, только небрежно кивнули на ходу и важно прошествовали дальше.
Я хмыкнул и решил на следующей тренировке Макса за такое поведение слегка покритиковать. Имелась у меня заготовка, которую давненько уже на нём отработать собирался, да всё повода не было.
Следом появились Марина и Антон. Если эта парочка и прикатила в горсад на одном трамвае с сослуживцами, то держались они подчёркнуто сами по себе — то ли в принципе не общались, то ли просто наедине друг с другом побыть хотели. Барышня приветливо нам улыбнулась, её кавалер ограничился кивком.
— Ничего так фигура, — отметил Василь. — Маринку тоже, кстати, на курсы взяли. Я краем уха слышал, капитан Городец по своей линии пристроил.
— Серьёзно?
— Ага.
Я озадаченно глянул вслед шагавшей по аллее парочке, но отнюдь не из желания оценить вид Марины сзади, хоть посмотреть там и было на что, просто известно какая линия у капитана Городца — абы кому он протекцию составлять не станет даже из большой личной симпатии. Впрочем, при той провокационной проверке оперативниками контрольно-ревизионного дивизиона проявила себя Маринка более чем достойно, пусть вечно и строила из себя трусиху. Может, её тогда и приметили ещё?
— Да! — встрепенулся вдруг Василь. — Дыба в армию перевёлся, на неделе в отдельный восточный корпус советником уезжает.
— Серьёзно? — присвистнул я. — Ему это на кой? Неужто начальство хвост прижало?
— Ага, Вяз сожрал. Но Дыба в накладе не остался, у армейцев нашим на два звания выше дают, прапорщиком будет, а то и цельным подпоручиком.
Я не утерпел и спросил:
— А что о Боре слышно?
— Ускоренные курсы закончил, получил старшего унтера железнодорожного корпуса. Вроде, командиром зенитного расчёта в бронепоезде назначили, но это не точно.
Я хмыкнул, заметил вернувшихся за стол барышень и сказал:
— Пойду за пивом схожу.
— Не, моя очередь, — возразил Василь.
Возражать и в голову не пришло, тем более что очередь была и в самом деле его. Но и проходить на террасу я не стал, поскольку на глаза вновь попались знакомые лица: на сей раз в горсад пожаловали монархисты.
— Просто вечер встреч какой-то! — проворчал я себе под нос и с места не сдвинулся.
Меня тоже заметили, а опускаться до постыдного бегства не хотелось. А то как бы кое-кто о себе лишнего не возомнил. И речь не о Юлии Сергеевне, вовсе нет. Недобро глянули, проходя мимо, Анатоль, Роман и Кеша.
Вот тоже странно, этому-то мальчику на побегушках я когда дорогу перейти успел?
Настя меня своим вниманием не удостоила вовсе, а Юлия хитро сверкнула васильковыми глазами, что-то шепнула подруге и свернула к уборной. Там она надолго не задержалась, а после за спутниками не пошла, направилась ко мне.
— Развлекаешься? — спросила барышня, поправив свисавшую с плеча на длинном ремешке сумочку с золочённым замочком.
— Да вот на танцы выбрались, — пояснил я, испытывая странную неловкость.
Юлия Сергеевна окинула пристальным взглядом террасу, заметила Лию и уточнила:
— Всё ещё крутишь роман со своей курносой малышкой?
Ответить не успел: от буфета подошёл с двумя кружками пива Василь, и случилась неловкая пауза. Застигнутая его появлением врасплох барышня принялась накручивать на палец цепочку с подвеской в виде золотой рыбки, и я поспешил сгладить неловкость момента.
— Юлия — это Василь. Василь — это Юлия.
— Очень приятно, — холодно улыбнулась госпожа Карпинская, развернулась и зашагала по аллее.
Василь присвистнул.
— Вот это штучка! — Он проницательно глянул на меня и вдруг уточнил: — Погоди, у тебя с ней что было?!
Я забрал одну из двух кружек, сделал длинный глоток холодного горьковатого пива и попросил:
— Только между нами.
— Ну ты даёшь! — поразился мой товарищ. — И ты её на Лию поменял? Обалдеть!
— А что не так с Лией? — нахмурился я.
— Да всё с ней так, — уверил меня Василь. — Но тут же совсем другой класс!
— Мне класс Юлии Сергеевны до одного места, знаешь ли. Мне с ней на светские рауты не ходить.
Василь оглянулся и посмотрел вслед дворяночке, затем приложился к запотевшей кружке, поскрёб затылок и признал:
— И в самом деле. Ладно, пойдём,
