когда в 18:06 с нее заметили крейсер «Аугсбург» шедший в сопровождении пары эсминцев.
К этому дню на счету экипажа уже числились три транспорта, один из которых был потоплен подводниками непосредственно у входа в Данцигский залив, куда ее командир, Николай Александрович Гудим, умудрился подкрасться в первый же месяц войны, оставшись никем не обнаруженным. Впоследствии еще дважды они атаковали немецкие эсминцы, выпуская по паре торпед. Но подобные попытки приводили лишь к ретираде противника, да пустой растрате ценного боекомплекта. Нынче же он был решительно настроен сделать четырехторпедный залп, как его когда-то обучал сам Георгий Федорович Керн, всегда советовавший своим слушателям не считать чужие деньги, а делать свою работу. Ведь не просто так многие командиры субмарин зачастую вели огонь одиночными торпедами — все упиралось в «рекомендации» командования по возможности беречь столь дорогие изделия. Однако половинчатые меры приводили к половинчатым же результатам. И для себя капитан 2-го ранга Гудим на сей раз решил использовать все боевые возможности своей субмарины.
В силу имевшегося на море волнения и наступления сумерек «Акула» смогла оставаться незамеченной противником на протяжении всего времени подкрадывания на дистанцию пуска. Дабы не разбрасываться действительно несколько дефицитными торпедами впустую, Николай Александрович, не жалеючи расходуя заряд батарей, приблизился полным подводным ходом к идущему со скоростью 14–15 узлов немцу на дистанцию в 6 кабельтовых, после чего только и скомандовал — «Пуск!». И даже после выхода четвертой по счету самоходной мины, на борту немецких кораблей их, судя по всему, не увидели. Что выбранный в качестве мишени крейсер, что сопровождавшие его эсминцы, продолжали идти тем же курсом и с той же скоростью, не предпринимая никаких попыток уклониться. А секундомеры, удерживаемые в руках штурмана и старшего офицера «Акулы» тем временем отсчитывали последние мгновения до потенциального удара.
— Первая мимо, — сухо и кратко доложил лейтенант фон Герсдорф, как только секундная стрелка отсчитала положенный ход времени.
— Вторая тоже мимо, — тут же отозвался штурманский офицер, лейтенант Копец.
— Третья, — старший офицер было собрался оповестить всех находившихся в рубке об очередной неудаче, как до корпуса субмарины добрался приглушенный гул. — Третья подрыв! Четвертая подрыв! — спустя еще десяток секунд воскликнул он, едва ли не подпрыгивая на месте.
— Перезарядить торпедные аппараты, — тут же скомандовал прислушивавшийся вместе со всеми к звукам моря «первый после Бога на боту». — Шесть румбов лево руля. Машинное, средний вперед. Погрузиться на глубину 70 футов.
— Наблюдать не будете? — уточнил у своего командира штурман, кивая в сторону опущенного вниз перископа. Это тоже был один из советов Керна — не дожидаться «красивой картинки», а надежно скрываться под водой сразу же после пуска торпед. Все остальное настоящему подводнику должно было поведать море, идеально проводящее звуки. Что, собственно, и подтвердилось только что. А излишнее любопытство и потакание собственной гордыне вполне могли привести к встрече корпуса лодки с форштевнем вражеского миноносца.
— Нет. Сперва отойдем на пару миль. Не будем подставляться под таранные удары кораблей противника, — поделился он с лейтенантами когда-то преподанным ему уроком. — Любопытство, оно и кошку сгубило. А у нас, чай, не девять жизней.
Примерно четверть часа спустя Николай Александрович Гудим мог наблюдать в перископ, как с сильно кренящегося на левый борт крейсера на подошедший к его борту эсминец переправляют экипаж, тогда как второй миноносный корабль ходил галсами примерно в той стороне, откуда «Акула» нанесла свой удар. Ой не зря он послушал внутренний голос и последовал давнему совету лучшего подводника мира. И теперь капитан 2-го ранга раздумывал над продолжением атаки. Пускать торпеды по стоявшему без хода эсминцу он не мог, поскольку лодка находилась к нему строго по носу, и успех удара с данного ракурса был маловероятен. Тем более расстояние оставалось слишком велико. Но вот второй эсминец, в случае его подхода на место первого, обязан был представлять собой идеальную мишень в случае смены лодкой своего положения. Так оказалась предрешена судьба V26, пораженного аж тремя торпедами в тот момент, когда он застыл рядом с практически легшим на борт «Аугсбургом». Однако, став второй жертвой российской субмарины, он, как и все погибшие вместе с ним моряки, предотвратили куда большие потери германского флота. Потому что, когда продолжившая патрулирование «Акула» спустя четыре часа, то есть уже в кромешной тьме, выскочила на целую толпу, по другому и не скажешь, отмеченных ходовыми огнями кораблей, атаковать тех оказалось практически нечем.
О передвижении с соблюдением всех необходимых мер маскировки полусотни одних только тральщиков и двух десятков охранявших их эсминцев с броненосцами, не могло быть и речи. Не с таким количеством вымпелов, экипажи которых к тому же не имели опыта совместного похода и маневрирования. Отчего иллюминация являлась их единственным гарантированным шансом избежать столкновений в такой толчее, а то и полноценных таранов. И все вот это великолепие атаковать оказалось практически нечем! Лишь в кормовых торпедных аппаратах оставались две торпеды, чего уж точно никак не могло хватить для сбора столь богатого урожая. При этом можно было разглядеть, что среди многочисленных легких кораблей присутствовало и что-то более крупное. Если судить по расположению огней находившихся сильно выше уровня моря, нежели было у большинства. Как впоследствии выяснилось, это двигалась головная кильватерная колонна в составе четырех эскадренных броненосцев.
Тем не менее, не смотря на все трудности проведения ночной торпедной атаки, да еще с кормовых ракурсов, капитан 2-го ранга Гудим поставил рекорд, уничтожив за один день аж три вражеских корабля. Не смотря на предупреждение об активности вражеских подводных лодок, сопровождавшие броненосцы эсминцы не смогли обнаружить обогнавшую немецкую эскадру и впоследствии пересекшую ее курс субмарину. После того как с крышек кормовых торпедных аппаратов было наскоро сколота прикрывавшая их ледяная корка, лодка поднырнула под воду, продолжая малым ходом двигаться в позиционном положении, единственно с которого в ночных условиях зимней Балтики виделось возможным произвести прицельную стрельбу самоходными минами. И как только по ее корме оказались самостоятельно влезшие под прицел корабли противника, по третьему в колонне «стальному утюгу» был произведен залп двумя последними торпедами. Слишком уж много времени занял расчет упреждения, чтобы атаковать не только головной, но и второй по счету немецкий броненосец.
Не смотря на темень и донельзя нервную обстановку из-за опасения в любой момент оказаться обнаруженными немецкими эсминцами, прицел был взят верно и, пройдя чуть более трех кабельтовых, обе торпеды ударили четко в центральную часть «Церингена», чего данный броненосец пережить не смог. Продолжавшаяся свыше трех часов борьба его экипажа с распространяющимися по внутренним отсекам затоплениями лишь продлила агонию корабля. Но и только.
Именно таким образом оказался сорван ответный визит флота Германской империи в гости к Балтийскому флоту. Узнав о бесчинстве русских субмарин, вице-адмирал
