за них биться.
* * *
«Готов ли ты сражаться под моим началом?» – спросил великий Демогоргон, перед тем как тан Хаген окунулся в пламя очередного портала.
Конечно, он был готов. Готов ко всему, и ничуть не удивился, оказавшись на краю исполинской равнины, где в серых низких тучах мелькали то Золотой Дракон, то Белый Орёл. Перед хединсейским таном, перед последним учеником Хедина застыло воинство, протянувшись ровной лентой от горизонта до горизонта; просто воинство, без тылов, без лагеря, без обозов. Не горели костры, не варилась вечная походная каша; не бродили маркитанты и маркитантки, и вообще казалось – вся эта ощетинившаяся железом масса свалилась сюда прямиком с серого неба, а не пришагала обычным порядком.
«Теперь ты всё видишь сам», – беззвучно сказал ему Орёл.
– Ничего не вижу, – с грубоватой откровенностью бросил Хаген. – Из огня да в полымя, великий! Вижу войско, не вижу, с кем должно сразиться. Вижу Золотого Дракона на той стороне, не вижу противника!
«Увидь врага, – раздалось с настойчивой силой. – Увидь, тан Хаген. Ты не зря был учеником Истинного Мага Хедина. Впрочем, почему «был»? Зерно Судьбы Зерном Судьбы, но узы ученичества куда крепче. Смотри в оба, тан!»
– Когда я шёл в поход, враг был передо мной, великий Дух. Я знал, против кого посылаю в бой свою дружину.
«Увидь врага, ученик Хедина. Не жди, что всё и всегда будет сделано за тебя. Враг у каждого здесь свой».
– На войне так нельзя, великий. Военачальник указывает цель и отдаёт приказ. Воины исполняют.
«Постарайся понять, что старые правила перестали действовать».
Тан пожал плечами. Рука легла на эфес – и это был привычный, знакомый до последней выбоинки и царапинки эфес его памятного клинка.
Тот самый голубоватый меч, добытый для него учителем Хедином у Бога Горы в Южном Хьёрварде.
Что ж, по крайней мере одно из обещаний великий Орёл исполнил.
Третья Сила не правит, Третья Сила не даёт указаний, Третья Сила не приказывает. Во всяком случае, не впрямую. Когда впрямую – значит, дело и впрямь дошло до края.
Странно, но Хаген не ощущал ни усталости, ни голода, ни жажды. Одежда и оружие, собственное тело – всё казалось воплощённым, настоящим, реальным. И в то же время…
«Я помню, что я погиб. В прошлый раз Учитель сумел удержать на самом краю Серых Пределов, а теперь? Соборный Дух не принял меня, но вернулся ли я в мир живых? Или по-прежнему мёртв и в полной его власти, во власти великого Орла?»
Время шло, и время стояло. Армии ждали и армии пребывали в навек, казалось, застывшем мгновении.
Увидь врага, хединсейский тан.
Ощути его. Пойми, кто на самом деле угрожает сущему и как эту угрозу побороть.
Два воинства, две рати, но куда больше возможных исходов. Застывшее время, подобно мосту над бурными водами; под тобой несётся грохочущий поток, и ты сам выбираешь момент, когда стать его частью или же не становиться вообще.
Миг свободы, превращённый почти в бесконечность.
То магическое состояние, когда выбор ещё не сделан, когда всё ещё можно изменить и по-новому раскинуть руны судьбы.
Голубой меч чуть дрогнул в ножнах.
Что-то или кто-то – совсем уже близко. Ожидание кончится, и выбор надо будет делать очень быстро.
* * *
Белый тигр по имени Барра пробирался тропами Межреальности. И со стороны он казался донельзя печальным тигром.
О нём все забыли. Его все бросили. Всякие там Древние Боги, великие маги и прочее, и прочее, и прочее – забыли о нём, оставили, устремившись каждый по своим донельзя важным делам; и никто из них не стал спасать его хозяйку. Совсем-совсем никто.
Белый тигр Барра был хорошим тигром. Магическое существо, он настойчиво, неколебимо пробирался одному ему ведомыми путями, следуя за едва ощутимым запахом воительницы Райны.
Иногда он ловил оказавшихся у него на пути неосторожных тварей Межреальности, иногда приходилось спасаться ему самому, однако ни задержать, ни тем более сбить его с пути не могло ничто.
Упорядоченное содрогалось, реки Хаоса врывались в его пределы, огненная стихия выжигала всё на своём пути, но тигр был хитёр и осторожен. Кого надо, он ловил, от кого надо – убегал сам.
Отыскать хозяйку – вот и весь сказ.
Его преследовали стада хищных быстроногих ящеров – Барра легко справился бы с одним, одолел бы пару, не спасовал бы перед троицей. Но от двух дюжин пришлось уносить ноги уже ему.
И он унёс, попутно оторвав башку самому дурному и голодному из преследовавшего Барру гурта.
В Упорядоченном творилось что-то невообразимое. Пути, ведомые всем магическим существам, те самые, что с трудом пролагали маги, меняли начертания, уходили то вправо, то влево, то вверх, то вниз, а то и вовсе исчезали; приходилось пробираться неведомыми дорогами, частенько приводившими к логовам всяческих любителей полакомиться тигрятиной.
Но всё это не имело значения. След хозяйки, запутанный, слабый, то и дело прерывающийся, вёл сквозь миры, вёл до тех пор, пока не исчез совсем.
Другой тигр остановился бы или даже повернул назад, занявшись чем-то более приятным, но не Барра. Он был верен. Он один понимал, что такое верность.
С того места, где пропала хозяйка, вёл ещё один след, и тигр сумел сложить два и два вместе.
Он двинулся по новому следу, за новым запахом силы; это оказалось куда легче, ибо перед этой силой расступались все без исключения хищники Межреальности.
Тигр не ведал понятия «время», он лишь знал, что в пути уже долго. И сейчас он понял, что уже в самом конце.
Однако это был поистине конец. Дороги дальше не существовало – никакой, ни плохой, ни хорошей, да и самой Межреальности тоже.
Перед ним лежало необозримое Ничто, затканное серыми туманами; казалось бы, обычное дело в Междумирье, но Барра чуял, что там, за этой мягкой завесой, лежит нечто, не подчиняющееся никаким привычным законам.
Тигр остановился. Он видел, как добычей клубящегося тумана становились неосторожные обитатели Межреальности; даже самые сильные или хитрые не могли вырваться, едва их касались серые щупальца.
Барра ждал. Он обосновался вблизи того места, где в холодной мгле тонул след того существа, что привело его сюда; ибо если где-то и есть вход в это логово, так только здесь.
Он ждал и слушал.
Хозяйка где-то там, внутри. И он или дождётся её, или найдёт способ проскользнуть туда, ибо – подсказывали ему инстинкты тигра – нет такого логова, из которого никто никогда не выходит и, соответственно, никто туда не заходит.
Надо
