прошлое, о том, что было давным-давно.
— Я потерял память, — ответил я. — Вероятно, я снова буду задавать одни и те же вопросы, но только вот будут ли на них ответы?
— Ох, память потерял, — сокрушенно вздохнул хранитель. — Какое разочарование. Столько трудов впустую. Мы все тебя стольким вещам научили... Но я готов ответить на вопросы, если ты задашь их снова.
— Мне нужна карта, чем больше, тем лучше, — попросил я. — Чтобы и довольно подробная, но при этом на ней были города и поселения. Можно без всяких мелочей типа ферм и остального.
— Ага, — смекнул хранитель. — Есть у меня такая. Быть может, не очень свежая. Тебе же не нужна политическая карта нашего мира?
— Нет, боюсь, завтра любая свежая политическая карта уже будет неактуальна.
Старик застыл, а потом расхохотался, как мог, хрипло, но во все горло. Затем отошел к своим бесконечным стеллажам, достал оттуда, как мне показалось, наугад, один из свертков.
— Не то, — сказал он, лишь посмотрев на его уголок, а потом убрал обратно. Схватился еще за один сверток и снова убрал. С третьей попытки ему удалось обнаружить то, что мне было нужно.
Хранитель бережно отнес свиток к стене, потом раскрыл его и повесил на три гвоздя так, чтобы карта обвисла ровно, без складок и неровностей.
— Это карта Страны, — выразительно произнес Хранитель.
— Почему именно Страны?
— Потому что не осталось никаких свидетельств о том, что это и правда была страна, но есть множество косвенных признаков, по которым Совет и я можем определить и с высокой точностью заявить — раньше здесь была одна страна. Я могу продолжить тему, если тебе интересно, юный искатель, — предложил хранитель.
Я посмотрел на Мьелдона, но тут же вернулся к старику:
— Да, конечно. Мне интересно, — произнес я.
— Главные признаки одной страны — территория, люди и язык. Мы достаточно хорошо успели в мирное время поработать с городами. Везде живут схожие внешне люди, говорящие на одном языке и прекрасно друг друга понимающие. Диалектизация минимальна. То есть, — пояснил он, — если рынок — то рынок везде. Не базар, не сходка, не толкучка. Рынок. Да, есть небольшие различия, но они несущественны. Люди путешествуют через границы и несут свою культуру в другие города.
— То есть, все города — остатки одной большой страны, — кивнул я. — Понял. А сколько их?
— Посчитай, — улыбнулся старик и показал на карту.
Я обошел хранителя и принялся считать. После второго десятка глаза на лоб полезли. Города уходили на восток, за Монастырь и дальше. Шли к северу, причем за Улерином они покрывали карту стройными рядами.
— А они все воюют между собой? — поинтересовался я. — Может, где-то есть мир? Союзы, которые не рушились последние десятки лет?
— Нет таких, — сразу же ответил хранитель. — Не существует на этой карте ни одного города, который не вступал бы в войну на той или иной стороне за последние пять лет. Ты это у меня однажды спрашивал и ужаснулся. Сейчас по твоему лицу я вижу, что тебя такие известия по-прежнему ужасают. И это хорошо.
— Значит, все города между собой воюют... но, — я показал пальцем на территории южнее монастыря: — неужели здесь ничего нет? Это же огромная и пустая земля!
— Пустая — да. Огромная — едва ли. Посмотри, между городами примерно по семьдесят-сто километров расстояния. На хорошей скаковой лошади — три часа, из которых час животное отдыхать будет. Телега идет в зависимости от груза два-три дня. Пеший справится за четверо суток или за трое, если захочет довести себя до полного истощения. Это совсем небольшие расстояния. Посмотри лучше на реку Нируду. В нее впадает Краля — не смотри, что это ниточка на карте. Она вполне себе судоходна.
— То есть, одна река охватывает с десяток городов и их территорий! — воскликнул я.
— Да!
— Но мне интересны Пустоши.
— Чем же, позволь узнать?
— Тем, что там нет конкуренции по границам с другими городами.
— О... — протянул хранитель. — О! — вскричал он. — Хорошая задумка!
— Но мне нужно знать и понимать, что там безопасно.
— Я не могу знать, опасно там или нет. Слухи ходят разные. Новости — тоже. Где-то полно диких зверей, где-то сидят бандиты. Но Пустоши... хм-хм-хм... Мне нужно почитать побольше об этих местах, полистать хроники и выяснить, не происходило ли там чего дурного.
— Бавлер сказал, что там нашли большое захоронение, — впервые за время присутствия Мьелдон заговорил. — Я отправляюсь с ним узнать, что это такое.
— Хорошо, хорошо, я тогда дам все, что нужно, чтобы ты и твои помощники могли записать и зарисовать это для меня, — хранитель с большой резвостью отскочил прочь от карты и принялся записывать и делать пометки, чтобы не забыть то, что ему предстояло сделать. — Покажи, пожалуйста, на карте, — попросил он меня. — А севернее у нас поля, пустые поля, хм-м-м...
Пришлось рассказать ему, что полей там уже три месяца как нет. Короткий рассказ заинтересовал старого хранителя, который попросил меня передать ему карту поселения.
— Это не какая-то деревушка, — воскликнул он, когда услышал, что в Рассвете живет несколько сотен человек. — Это почти город! Но городом его сделают мощеные улицы, правительство и каменные дома. К тому же у тебя уже почти имеется небольшое поселение в подчинении твоей будущей столице!
Я краснел, но понимал, что если только не заведу собственного хрониста, карту Хранителю никто не передаст. И все же у меня еще оставались вопросы, которые касались не столько других городов, сколько легенд.
— Веллент, — сказал я единственное слово, после того как еще раз просмотрел всю карту.
— Думаешь, это не сплетни? — прищурил подслеповатые глаза Хранитель.
— Слишком много людей говорит о том, что город существовал. Есть даже примерные места, где можно заняться поисками, но...
— Пирокант опять тебе напомнил про свои идеи, — недовольно проговорил старик.
— Нет, не только он. Люди, которые живут в Рассвете, рассказывали мне про странные места. Где ровная поверхность на многие сотни метров. Идеально ровная поверхность.
— Сам видел? — тут же спросил Хранитель.
— Нет.
— Когда увидишь — скажи мне, и я поставлю отметку на карте.
