и у тебя, если бы ты не…
— Шайи, как думаешь, Шанти’Ра могли бы стать причиной, по которой у нас появился новый шериф?
Матушка ответила не сразу.
— Может да, а может и нет, дорогой, — она забрала тарелку и направилась к раковине. — В любом случае, если шериф людей решил подняться к нам на гору, то… дела их плохи. Иначе бы они не решились просить помощи у тех, кем пугают своих же собственных детей.
Отец снова выругался.
— Можно предложить им подняться к нам, — протянул папа.
Раздался звук падающего стула и что-то грозное, и звериное прозвучало в следующих словах дедушки.
— Людское племя? На моей горе? Ты сошел с ума, мальчишка! Ты порочишь могилы своих предков. Твоя мать лежит там и…
И точно такое же звериное рычание, но уже со стороны отца.
— Я знаю, где лежит моя мать, старик! И я знаю, что тебя не было! Не было тогда, когда нас жгли и расстреливали! Или тебе показать шрамы? Они все еще не зажили, отродье темного!
— Раз уж ты так хорошо это помнишь, засранец, так с какой стати пускать сюда людей?
— С такой, да разрази тебя гнилое пламя, что за этим столом сидит человеческая женщина. Твоя собственная невестка. Мать Ардана. И сам Ардан, в котором течет кровь людей.
— И кровь матабар, — железно произнес дедушка. — И если бы ты все еще помнил, как слышать и как видеть, то понял бы, что её куда больше человеческой.
Отец выдохнул и тяжело опустился на стул.
— У меня нет причин ссориться с тобой, старик. Ни причин, ни желания. Ты уже слишком стар, чтобы я набил твою проклятую морду, а я не так молод, чтобы видеть в этом хоть какой-то смысл.
— Слизняк, — едва ли не сплюнул дедушка и не без труда поставил мебель обратно.
Арди так и не понял, в какой манере произнес последнее слово дедушка. Но вряд ли — серьезно. Ведь правда? Не серьезно же?
— Я знаю свои грехи, Гектор. И я несу их на плечах ничуть не меньшим количеством шрамов, чем и ты. Но никогда я не отворачивался от своего племени, от своей истории, от того…
— Да всем плевать, старик! — перебил отец. — Как же ты этого не поймешь. Плевать! Двести лет назад попытались, и что? Что изменилось? Тебе сказать? Ничего не изменилось! Людские паровозы идут все дальше и дальше вглубь материка. По океанам и морям ходят их корабли и лодки, сделанные из железа, а в небе скоро будут парить шары из стали. Их воины вооружены винтовками, артиллерий и пулеметами. Звездные Маги призывают заклинания, о которых даже не догадывались наши мудрецы, Говорящие и Эан’хане. Двести лет назад Темный Лорд еще мог дать им бой, но сейчас… сейчас…
— Сейчас они губят друг друга, — стоял на своем дедушка. — Они грызутся друг с другом. Делят кровью то, что мы делили словом.
— Может и так. Но разве мы сейчас живем в королевстве Эктас? Среди великанов и эльфов? Разве наша одежда сшита полуросликами, а орудия выкованы дворфами? И снова — нет. А знаешь почему, старик? А потому что нет больше Эктаса. Так же, как и полуросликов. А те немногие дворфы, что еще помнят имя земли, сейчас работают в Метрополии — строят людям их башни из металла и стекла. Великаны? О, они трудятся в портах, поднимая на плечах контейнеры с грузом, пришедшим из земель, которые ты сам когда-то считал мифическими. А для них всего-то надо было — пересечь Мелкоморье и Ласточкин Океан. Люди справились с этим за несколько веков, а мы — не смогли за двенадцать тысяч лет. Все вокруг теперь — людское. И даже если они перебьют друг друга, то мы исчезнем куда раньше, чтобы стать этому свидетелями.
Арди не понял почти ничего из того, что сейчас сказал его отец. Он лишь помнил, что дедушка часто рассказывал ему про королевство Эктас и его жителей. Про короля и королеву. Про рыцарей. Придворных. Про все то, что осталось где-то в далеком прошлом. Куда более далеком чем даже… прошлый год! А прошлый год Арди, казалось, миновал вообще в прошлой жизни.
— В твоих словах нет чести, Гектор.
— Честь? Что, прости? А ты не забыл сперва сдуть пыль с этого слова? Честь… — отец выпил содержимое стакана и с силой поставил его на стол. Арди разок попробовал содержимое бутылки, спрятанной в одном из кабинетов на кухне. Ну и гадость же горькая! — Честь я не надену на Ардана зимой, чтобы он не замерз. Честью я не куплю лекарства для твоей проклятой ноги. Честью я не накормлю Шайю и всех нас. Нет, старик. Тебе, наверное, не знакомо это слово — но надо работать. Тяжело. Очень тяжело. А если не знаешь как — посмотри на людей. Они покажут.
— Я…
— Я-я-я-я, — перебил отец. — Всю свою жизнь я слышу от тебя только одно единственное слово. « Я». Хватит. Утомил. Иди ложись спать. Сходи к духам на святилище. Прогуляйся по лесу. Запудри мозги Ардану очередной байкой. В общем — займись тем, чем ты оправдываешь свое поганое существование. Только от меня отстань.
— Дорогой, это уже слишком.
— Слишком? Шайя, уже завтра ты родишь на свет еще одного члена нашей семьи, — у Арди сердце отправилось в путешествие по всему телу. Так вот оно что! Вот что за сюрприз! У Арди появится сестренка? Нет, зачем ему сестренка. Пусть лучше это будет брат! Они вместе будут… — А запасов у нас с трудом хватает на четверых. Любая промашка на охоте, стоит мне меньше продать шкур, и все. Будем питаться кореньями и шишками.
Дедушка хмыкнул. Как-то… неприятно.
— Если бы ты попросил, то весь сарай был бы завален мясом еще до наступления рассвета.
— Нет, спасибо, старик. У меня есть свои руки. Свою семью я прокормлю сам. Хотя, возможно, ты не знаком с этим словом — сам. В своей жизни ты сам сделал только одно. Вернее — не сделал.
— Мальчишка, не забывайся!
— Арди спит, — произнесла мама и голоса тут же стихли.
— Ты собираешься рискнуть собой в людских разборках? Ради чего, Гектор?
— Да как же ты не поймешь! — шепотом прокричал, если такое было возможно,
