Упырь тяжело вздохнул. Он вообще считал, что слегка должен капитану Сниферову. Ведь мог бы поговорить с человеком, а вместо этого спровоцировал драку, в которой эмчеэсовца быстро вырубили. Упырь имел малоприятную беседу с капитаном Головановым, с которым в общем-то они были до сего случая в хороших отношениях. А сейчас Голованов был зол.
И Упырь теперь был зол.
Голованова подставили, Упыря тоже.
В общем, при всех раскладах выходило, что лучше бы питерского выручить, пока Зануда-самозванец его не угробил. Выручить и разобраться с той сволочью, что сволокла питерца…
Тьфу ты.
Упырь понял, что мысль пошла по кругу, и ткнул локтем Аспирина – наливай, мол.
– Наливай, – повторил он вслух на случай, если Аспирин чего-то не догоняет. – А тебе, Зануда, мы поможем, что ж делать. Эх, надо было мне самому этого мужика отвести. Подошел же, как человек. А я чего-то не в настроении был, да и хвостов за ним нацеплялось выше крыши, подумал, грешным делом, подстава какая…
– Фигня, чува-ак, бывает с каждым, – поддержал Аспирин и повернулся к благодарно взирающему на них Матвею Зануде. – Ты особо не радуйся. Мы даром помогать не станем.
– Да не, я же понимаю, мужики! – развел руками Матвей. – У меня тут было кое-что запасено… да что ж теперь…
– И расходные материалы с тебя, – уточнил Аспирин, грызя соленый огурец. – Ну, типа там патроны, гранаты… бухло разное… короче, сам понимаешь, чува-ак…
Матвей послушно закивал, прикидывая свои возможности. Он уже слегка сожалел, что так поспешно устроил бучу: ну, вылез бы один в Зону, опасно, конечно, но не впервой, ходить-то все равно придется.
Поймал бы гадину, убил… А теперь уже поздно.
– А кто тебя обул-то? – поинтересовался Упырь, вспомнив, что даже не узнал до сих пор, кто ж из отмычек Зануды повел в Зону питерца.
– Паштет, – скрипнув зубами, сказал Зануда.
– Э, нет, чува-ак! – встрял Аспирин, размахивая объеденным огурцом. – Как ни крути, погремуху-то тебе надо теперь менять. Зануда – это теперь Паштет. И по детектору он числится как Зануда, пусть и краденому, да и по всем другим понятиям…
– Так Паштет – это теперь он?! – удивился Соболь, глядя на скривившегося Матвея.
– Вы что, поехали?! – рассердился Упырь. – Зачем нормальному человеку отмычкино погоняло давать? Матвей, ты кто у нас был до Зануды? Я ж правильно помню, что тебя переименовали после того, как ты три дня всех в погребе грузил, когда вас во время выброса завалило?
– Ну, грузил… – буркнул Матвей. – Может, если бы я не грузил, все бы со скуки померли.
– Черкес и помер, – напомнил Аспирин, захихикав.
– Черкеса снорки порвали, он уже неживой почти был, когда мы его в погреб приволокли! – обиженно вскинулся Матвей. Упырь поднял руки, призывая всех к спокойствию.
– Юрец, хватит человека доводить, – попросил он Аспирина. – У него и так проблем хватает… Старое погоняло вернем, да и ладно. Ты ж был у нас кто?
– Сантехник…
– Во, я так вроде и помнил… Нормально, не хуже Зануды.
Аспирин снова захихикал, но подавился огурцом, и Соболь треснул его по спине. А затем за спиной у Упыря внезапно раздалось:
– Простите, господа…
Упырь отметил, что брови у Соболя и Аспирина одновременно полезли вверх в сильнейшем удивлении, и повернулся удивиться тоже.
Удивляться было чему. За спиной у Упыря торчали два ну просто поразительных типа. Один, явно поглавнее, в черной кашемировой водолазке, в черном же кожаном полупальто с меховым подбоем, в черных джинсах и затемненных очках. Ну просто старый фильмец «Люди в черном», восхитился Упырь и перевел взгляд на второго, который вроде просто стоял рядом с хозяином, – а Упырь определил их взаимоотношения именно так, – но все равно словно суетился и вертелся вокруг него.
Этот второй был вопиюще не той сексуальной ориентации. И старался выразить это настолько, насколько это вообще было возможно: полупрозрачная футболочка в обтяжку, джинсики-дудочки, узкие настолько, что у Упыря аж зубы заломило. Серебряные кроссовки и куртейка-полупердончик диковатой расцветки. На шее трогательный кулончик в виде половинки сердца. На башке у этого хмыря с художественной небрежностью были разложены пряди обесцвеченных волос.
– Моя прелесть, – пропели за соседним столом, и бар грохнул дружным ржачем.
– Чем обязаны? – елейным голосом поинтересовался Упырь.
«Человек в черном» небрежно уронил визитку на стол. Аспирин тут же схватил ее и громко, по слогам прочел:
– Про-дю-сёр…
Слово «продюсёр» потонуло в очередном взрыве хохота, который на этот раз не думал затихать. Сталкеры ухохатывались до слез, Соболь бил себя по ляжке в ажитации. Упырь тоже оскалился и с удовольствием наблюдал, как продюсер медленно краснеет, а его прихвостень чуть ли не вертится вокруг своей оси, не зная, как помочь хозяину.
– Допустим, – продолжил разговор Упырь, когда стало немного потише. – Но чем все-таки обязаны?
– У нас есть сценарий. Пятьдесят часов отснятого материала. Известный актер, – неожиданным фальцетом изрек продюсер.
– И?
– И все это безжизненное! Неправдоподобное!
– Сочувствую, тем более как человек, когда-то имевший некоторое отношение к кинематографу. Но мы-то чем обязаны? – повторил в третий раз Упырь.
– Да ничем вы не обязаны, – позволил себе раздражиться продюсер, но тут же засуетился, увидев, что Упырь угрожающе сдвинул брови. – Вы, конечно же, не обязаны, господа! Но вы можете хорошо заработать. Вы позволите? – крайне вежливо обратился продюсер к Аспирину.
Аспирин нехотя сдвинулся вместе со стулом к новоявленному (а точнее, хорошо забытому) Сантехнику, пихнув того локтем. Сантехник сдвинулся тоже. Прихвостень продюсера суетливо схватился за свободный стул и резво подпихнул его хозяину под зад. «Человек в черном» плюхнулся на сиденье, но умудрился при этом не растерять своей спеси. Оглядевшись, бесполое существо потянуло было к себе второй стул, но не тут-то было. Стул немедленно оказался занят. Как и все остальные сидячие места.
– Наташа, за дверью подожди, – посоветовали бесполому из угла.
Существо дернуло подбородком и с независимым видом направилось к барной стойке. Сталкеры навострили уши и притихли, боясь пропустить следующую часть балета. Бармен с неприязнью глянул на бесполого, хотя сам обладал астеническим телосложением и весьма вольным прикидом. Но «что позволено Юпитеру…», как говорится…
– Два стакана теплого молока, – заявило существо.
Если кто еще до сего момента и был занят своими насущными проблемами, то после этого заказа все до единой головы повернулись в сторону бара. Полнейшую тишину нарушало лишь легкое поскрипывание, с которым бармен протирал бокал.
