«Где я? Понятно, что это Земля. Полярная звезда есть, значит — Северное полушарие. Азия? Вряд ли. Там народу до хрена живет. Особенно на юге. Америка? Точно нет. Побережье там все заселено. Может, Каспий? Но! За два дня ни одного следа от самолетов. Ночью не видел ни одного спутника. Хотя луна явно наша, обычная».
Иван посмотрел на мелкого кузнечика, прыгающего в траве недалеко от него. Кузнечик как кузнечик. Зеленый.
— В каком-то ненаселенном месте нахожусь. Места южные, море рядом.
Иван с трудом мог себе представить, что где-то в Северном полушарии планеты Земля мог найтись кусок морского побережья без следов деятельности человека.
— А может, заповедник. Вроде бы на Украине где-то есть степной заповедник. Черт его знает. — Рассуждения вслух успокаивали. — Надо на берег сходить. Глянуть, что там да как.
В голове всплыло — Аскания-Нова.[2] Ну что ж — может быть. Осталось только понять, как он сюда попал. Маляренко допил последние капли воды из бутылки и посмотрел на пролетавшую бабочку. На вид она была вполне обыкновенной. Хотя кто их, этих бабочек, разберет? В животе заурчало. После тяжкого труда зверски хотелось есть. Достав из пакета заныканную со вчерашнего вечера куриную ногу, Маляренко придирчиво осмотрел и обнюхал ее.
Голод, как известно, не тетка.
«Годится».
Помогая обществу в своем лице, Иван тщательно пережевывал засохшую и жесткую куриную ногу, нет-нет да и бросая взгляды на две литровые «Финляндии», призывно выглядывающие из пакета. Решив, что ничего страшного не произойдет, если он выпьет глоточек, Маляренко выудил ополовиненную бутылку, решив добить сначала ее, а запечатанную приберечь. Из открытого горлышка в нос шибанул резкий запах спирта. Ваня хмыкнул и посмотрел на бутылку совсем другими глазами.
«А ведь у меня нет ничего дезинфицирующего, кроме этой водки. Аптечка в машине совсем хреновая. Йод засох, таблетки древние».
Маляренко тщательно закрутил колпачок и убрал бутылку в пакет.
Следующий час пришлось потратить на сон, после еды Ивана разморило на солнышке, и он, плюнув на все планы, ушел спать в машину.
Разбудила Ивана не жара и не шум листвы. А тихие, осторожные шаги. Как он во сне умудрился, в постоянном шуме ветра и шорохе кустов, услышать посторонний звук и проснуться, Иван так и не понял. Он подскочил с бешено колотящимся сердцем и, подтянув ноги, резко захлопнул дверь. За окном тоже кто-то подскочил и молнией рванул «на выход». Мелькнул пушистый рыжий хвост, и маленький лисенок исчез в проходе.
«Ффуууххх! Напугал…»
Маляренко крепко держал неизвестно как оказавшийся в его руке нож.
— Рефлексы уже, однако, — Иван нервно усмехнулся. Руки его дрожали. Голос тоже. Мужчина мысленно ругал себя самыми распоследними словами за то, что не поставил на место Иванычева «ежа».
«Если я все-таки в заповеднике, то до тех пор, пока не найду егеря, надо быть осторожным».
Маляренко взял нож поудобнее и решительно распахнул дверь.
Планам сходить на море и осмотреть пляж в этот день так и не суждено было сбыться. Ивану пришлось заново повторить вчерашние трудовые подвиги и сначала потратить час на добычу и кипячение воды, а потом еще один на беготню за уже знакомыми курицами. Но то ли курицы в этот раз попались все как одна — чемпионы, то ли у охотника сбился прицел, но найденная на месте прошлой победы железяка упорно летала мимо цели. Иван в очередной раз подобрал костыль, отер с лица градом катившийся пот и прикинул, что если он и дальше так будет бегать за добычей, то в итоге потратит калорий больше, чем получит с пищей.
Овчинка явно не стоила выделки, но жрать хотелось еще больше.
В итоге вусмерть забегавшийся горе-охотник просто стал швырять свою биту издали, стараясь поразить дичь на расстоянии. Тупые курицы гордо гуляли поодаль, не давая приблизиться ближе чем на полусотню метров. Пару раз Иван был очень близок к тому, чтобы попасть, но ему чуть-чуть не везло. В конце концов, когда охотник уже решил на все плюнуть и вернуться к машине, ему удалось подбить здоровенную птицу. Без всяких победных воплей совершенно измученный Иван подошел и добил свою жертву.
День был в самом разгаре, по внутренним часам Маляренко — часа четыре, не больше. Солнце палило неимоверно. Послав мимолетное желание все-таки сходить к морю и искупаться, Ваня поплелся в лагерь. За хлопотами по приготовлению пищи незаметно пролетел еще час. В голове у Ивана отсутствовали всякие мысли, а на душе была пустота. Потроша птицу, мужчина вспомнил, как всего сутки назад живой Иваныч давал ему советы по приготовлению дичи. Маляренко помрачнел. Настроение из никакого быстро перешло в совершенно поганое. Перспектива в одиночку ночевать в дикой степи, коренного горожанина Ваню, откровенно говоря, не радовала.
Жара начала спадать, солнце уходило, и снова, как и вчера под вечер, стих ветер. Отдохнувший и сытый Маляренко сидел, привалившись спиной к машине, и тщательно обрабатывал смоченным в водке платком руки. Только сейчас, уже под вечер, когда не надо было никуда спешить и что-то делать, у Ивана нашлось время заняться своими ссадинами. Внимательно осмотрев ладони и пальцы, Маляренко с облегчением выдохнул. Ни одна ранка не воспалилась. Закончив чистить ногти, Ваня подумал, разулся и так же тщательно обтер водкой ступни. Сидеть, разувшись, и шевелить в теплом воздухе пальцами ног было чертовски приятно. Иван даже зажмурился от удовольствия. Закрыв глаза, он на секунду представил себя на даче у деда. Ваня любил приезжать туда, и, хотя он почти никогда на грядках не работал, дед всегда был рад внуку, а бабушка угощала его пирожками. Воспоминание о бабушкиных пирожках с капустой вызвало у Маляренко обильную слюну и урчание в животе.
«М-да».
Иван вздохнул, посмотрел на ведро с «супчиком» и снова вздохнул.
«М-да. Не канает. Соли бы».
Что делать дальше, Маляренко так и не решил.
— Ясно, что надо выбираться к цивилизации. А куда? — вслух рассуждал Иван. — Воды с собой много не унесу. С другой стороны… ну каких размеров этот заповедник может быть? Километров пятьдесят максимум. Что я, пятьдесят километров не пройду?
Иван критическим взором оглядел свои туфли. Туфли порадовали. Крепкие, почти неношеные «Катерпиллеры», купленные за три дня до командировки, имели толстенную рифленую подошву и по идее могли служить еще очень долго. Несмотря на сидячую работу, любовь к пиву и лишние пятнадцать-двадцать килограммов жирка, Маляренко был неплохим ходоком. Купив сразу после армии старенький «Пассат», Иван быстро оценил прелести пробок, культуру водителей и удовольствие от общения с гаишниками. Так что через полгода он с тайным злорадством сбагрил свою машину нелюбимому двоюродному брату. И с тех самых пор каждый день, в любое время года, уже почти тринадцать лет Маляренко ходил с работы и на работу пешком. Четыре километра триста метров в горку и столько же обратно под горку.
