Евгений Прошкин - Война мертвых

– Повернись, – приказал Игорь, все это время присутствовавший где-то за затылком.

Тихон оглянулся, с удовлетворением заметив, что отныне движения его головы не ограничены гибкостью шеи.

– Нет, ты вращаешь башней, а я хочу, чтобы ты повернулся сам, всем корпусом.

Тихон замер в растерянности. Команды вперед – назад дались ему сравнительно легко, но ничего другого он пока не пробовал.

Берегись! – внезапно раздалось в левом ухе, и

Тихон рефлекторно отскочил вправо, заняв боевую позицию.

– Вот видишь, все получается, надо только расслабиться. Забудь о том, что ты танк. Личность может классифицировать все, что угодно, только не саму себя. Никто из людей не считает себя разумным млекопитающим. Вот ты. Кто ты такой?

– Я? – Тихон задумался. – Не знаю. Я – это я.

– Правильно. Не человек, не танк, не шестнадцатилетний парень с тонкими ручками и сутулой спиной. Не вонючий засранец, который за первые двадцать часов службы умудрился...

– Хватит!

– Ты – это ты, – согласился Игорь. – Повернись еще.

На этот раз у него получилось легко и естественно. Стоило Тихону отвлечься от мысли, что он чего-то не умеет, как выяснилось, что он умеет все.

– Отлично. Теперь побегай. Не бойся, это детская площадка, ям и ловушек здесь нет.

"Кто боится-то”, – про себя огрызнулся Тихон, запоздало вспомнив, что лейтенант находится не где-нибудь, а прямо у него в мозгу.

Он наметил ровную дорожку и ринулся вперед, стремительно набирая обороты. Никаких приборов перед глазами не было, как, впрочем, не было и самих глаз, тем не менее Тихон остро чувствовал темп и в любой момент мог сказать, с какой скоростью движется. Гладкая поверхность осталась позади, и он все чаще наскакивал на трамплины кочек, подбрасывавшие его высоко вверх. Пролетая по несколько метров, он грузно врывался траками в сырую почву и, раскидывая мягкий лишайник, мчался дальше.

Этот бег напоминал что-то из глупого и счастливого детства, возрождал в памяти ощущение полной свободы и был особо приятен тем, что ни капли не утомлял. Скорость уже перевалила за сто пятьдесят; серая растительность неслась навстречу, сливаясь в пунктирные полосы. Тихон выбрал крупный пригорок и сделал мощный рывок, намереваясь от души насладиться полетом. Он на выдохе преодолел крутой склон и уже оторвался от земли, когда увидел, что внизу ничего нет. За гребнем начиналась пустота.

Если б Тихон был человеком, он бы обязательно закричал, ведь это самая логичная реакция на смертельную опасность. Логичная для людей. Тихон сжался в комок, вытащил себя из механических членов танка, сгруппировался в сверхплотную материальную точку и... вновь очутился на серой равнине.

– Где я? – ошалело спросил он.

– Все там же, на полигоне. Ты надеялся, что он бесконечный? Слишком большая роскошь.

– Так это был обман?

– Симулятор. Кто тебе позволит гробить настоящую технику? Над пропастью не испугался?

– Немножко, особенно в последнюю секунду. Там было что-то такое...

– Инстинкты. В командный блок заложено несколько базовых законов, в том числе – самосохранения и самоликвидации. Оказываясь в безвыходном положении, ты уничтожаешь себя и, по возможности, противника. Это трудно. Суицид мучителен даже для танка.

– И как часто приходится это делать?

– Каждый раз, когда нас побеждают. Всегда.

– Поэтому в Школу и набирают одних...

– Заболтались мы, – недовольно произнес Игорь. – Двигаешься нормально, теперь попробуй поохотиться. Переключаю на субъект стрелка, расслабься.

После такого совета Тихон невольно пошевелился, но машина осталась на месте. Это было похоже на паралич: Тихон бился изо всех сил, чтобы хоть чуть-чуть сдвинуться, однако ноги не слушались, их как будто и не было.

– В паре со вторым оператором легче, – проговорил лейтенант. – Каждая психоматрица занимает свою нишу, и роли четко распределяются. А сейчас ты не только стрелок, но и немножко водитель, вернее, тебе так кажется. Да не дергайся ты! Работай руками.

Тихон сжал кулаки, и в пасмурное небо полетели четыре редких светящихся очереди.

– Здесь все намного сложнее, с бегом не сравнить. Научишься хорошо стрелять – станешь оператором, не научишься...

– А как научиться-то?

– Пробуй, – коротко отозвался лейтенант.

Энергии, которую сжег Тихон, хватило бы на годовое освещение среднего города. Незримо присутствовавший Игорь упорно молчал – то ли не хотел мешать, то ли не знал, как помочь.

Тихон барахтался сам: сгибал и разгибал локти, водил плечами, складывал из пальцев какие-то фигуры. Машина откликалась, но все время по-разному. Через несколько часов вокруг не осталось ни одного куста, ни единой травинки, а Тихон так и не уяснил, каким образом пушки связаны с руками.

Он в сердцах впечатал бесплотный кулак в воображаемую ладонь, и все шесть орудий разразились непрерывными залпами. Шквальный огонь продолжался до тех пор, пока не иссяк накопитель. Тихон испытал тревожное чувство сродни кислородному голоданию и нетерпеливо прислушался к организму: реактор учащенно пульсировал, наполняя батареи жизнью.

– Они никак не связаны, – сжалился наконец Игорь. – Руки и пушки – что у них общего?

– Но ходьба и ноги...

– То же самое. Не ногами ты ходишь, а головой, ясно? Ты ведь не думаешь о том, как оторвать пятку от земли, перенести ее вперед и так далее.

– Движение – это что-то понятное, но стрельба... У человека нет такого органа.

– А у танка есть. Видишь вон ту канаву? Разозлись на нее, обзови, ударь!

– Ругаться с ямой? – недоверчиво переспросил Тихон.

Несмотря на абсурдность этой затеи, он впился взглядом в маленький овраг и принялся аккумулировать злость. Долго ждать не пришлось – многочасовая попытка приручить голубой огонь смерти высосала из него все соки и залила вместо них жгучую ненависть. Спустя секунду его уже переполнял настоящий гнев. Нет, Тихон не потерял рассудок, он знал, что канава – всего лишь углубление в земле, но вместе с тем он понимал: эта самая канава является тем барьером, который отделяет его от Школы. Он не мог позволить себе в чем-то усомниться, слишком свежа была память об отчислении Филиппа.

Тихон упустил тот миг, когда накал достиг предела. Возможно, он шевельнулся, или что-то шепнул, или только подумал – одно из орудий исторгло мохнатую струю пламени, похожую на ветвистую молнию, и овраг захлебнулся белым сиянием. Рыхлая почва зашипела, обращаясь в пар, в дым, в ничто, и вознеслась к небу медленным грязно-серым столбом. ,

– И, заметь, без рук, – удовлетворенно произнес Игорь. – Стреляют не руками, а чем?..

– Головой.

– Потренируйся еще, это не так утомительно, как кажется.