Ознакомительная версия.
– Отличный выстрел, мсье! – подбодрил я Сенатора и показал ему большой палец. В ответ Гуго лишь небрежно махнул рукой, поскольку они с Убби вовсю драили стволы пушек влажными тряпками, готовясь к перезарядке.
Обстрел «Гольфстрима» продолжался – уже не такой интенсивный, однако по-прежнему опасный. В течение следующего получаса еще один наш стрелок получил ранение. Баллестирадный болт угодил на излете ему в руку, порвал мышцы и раздробил плечевую кость. Этого раненого тоже унесли в трюм на попечение Патриции. Туда же мог отправиться де Бодье, когда вражеское ядро грохнулось рядом с пушкой, возле которой он в эту минуту копошился. Почти все осколки попали в лафет, но один из них все же врезал Гуго по спине. Ушиб был сильный, но, к чести Сенатора, он покряхтел, поохал и остался на боевом посту, правда, стал ходить прихрамывая и держась за спину.
Еще одно ядро угодило в марсовую кабину и сорвало ее с мачты. Круглая площадка с перилами весила около центнера и, грохнувшись на палубу, развалилась напополам. Но никого не пришибла, поскольку, кроме стоящих у бортов стрелков и пушкарей, других людей поблизости не было. Сама палуба к этому часу была усыпана осколками ядер настолько, что могло показаться, будто я затеял какое-то строительство и завалил ее бутовым камнем.
Колеса «Гольфстрима» тоже претерпели множество попаданий, но пока держались на осях и вроде бы не собирались отваливаться. Впрочем, когда я увидел, что опять замыслил враг, то встревожился и за наши колеса, и за все остальное.
И неспроста. Когда против вашего бронеката выходят сразу два перехватчика, отделаться от них без повреждений не выйдет при всем старании. И то, если повезет. В худшем случае драка с перехватчиками была столь же бессмысленна, как забивание гвоздя глиняным кувшином.
Эти тактические боевые машины с очень высокими бортами и длинным продолговатым корпусом были специально сконструированы для остановки и захвата других бронекатов. Помимо легких баллестирад, других орудий у них не имелось. Нехватку стрелкового вооружения компенсировали особая конструкция шасси и специальные устройства, позволяющие быстро остановить жертву и перебросить на нее абордажный отряд.
Чтобы проделать первое, перехватчик сначала сближался с ней борт к борту. После чего въезжал каким-нибудь из своих колес между ее передним и задним колесом и начинал быстро сбавлять скорость, повторяя за жертвой все ее маневры и не давая ей уклониться. Другое одностороннее колесо перехватчика при этом не задевало ее и не мешало ему – его нетипично длинное шасси специально создавалось с таким расчетом. Вместе с этим из отверстий в корпусе охотника выдвигались иностальные г-образные балки. Они цеплялись за борт противника и стопорились в таком положении, соединяя бронекаты практически в единое целое.
А затем к работе приступала абордажная команда. Верхние половины бортов перехватчика крепились к нижним на шарнирах. Абордажники убирали на них стопорные стойки и роняли эти широкие сходни поверх борта противника так, как опускают подъемный мост через ров. И попробуй потом удержать неприятеля, когда он толпой врывается к вам сразу по всему борту, от носа до кормы! Ну а если перехватчики подбирались к жертве сразу с двух сторон, все было совсем скверно.
Вот почему нам любой ценой нельзя дать зажать себя в эти смертоносные клещи!
Движущийся к нам слева перехватчик именовался «Давидом». Тот, что атаковал нас справа, носил имя «Самсон». Боясь оплошать, их капитаны пытались скоординировать свои маневры – сигнальщики на их мачтах почти безостановочно вели между собой переговоры на языке жестов. Высокие борта не позволяли нам рассмотреть, как много врагов хотят ворваться на «Гольфстрим». Но я и так знал, что их будет явно больше того количества, с которым мы совладаем.
Обстреливать перехватчики из пушек было бессмысленно, и я приказал Сенатору идти в моторный отсек, где он станет мне вот-вот позарез необходим. «Гольфстриму» предстояли сложные маневры – сложнее тех, какие он сегодня уже проделывал, – и я сомневался, что Джура успеет в одиночку выполнить все мои команды. Но вдвоем с Гуго у них хватит для этого рук. И хоть последний, заполучив камнем по спине, пребывал не в лучшей форме, его советы Джуре тоже пригодятся.
«Осторожно подкрадывайся – стремительно атакуй» – таков принцип любого охотящегося хищника. Капитаны перехватчиков тоже старались от него не отступать. Двигаясь почти параллельными курсами, они постепенно и вроде бы нехотя сокращали с нами дистанцию. Но я-то знал: как только один из них подаст сигнал к атаке, их бронекаты резко примут вправо и влево и зажмут «Гольфстрим» в тиски, из которых ему не вырваться.
Мне волей-неволей приходилось играть на опережение. И наносить превентивный удар, поскольку иного выхода из этой западни не существовало.
Нас отделяло около сотни метров от «Давида» и от «Самсона», когда я рванул штурвал влево и пошел на сближение со вторым. Его баллестирады тут же стали осыпать нас болтами, но я двигался слишком быстро, чтобы стрелки на «Самсоне» могли вести по нам прицельную стрельбу. И – под слишком крутым углом, не подходящим для того, чтобы можно было взять нас на абордаж. Более того, сейчас мы сами собирались перехватить перехватчик, как бы безумно это ни звучало.
– Держи-и-ись! – приказал я всем, кто меня слышал, а стрелки на орудийной палубе передали мое предупреждение в трюм, с которым у меня не было связи. Впрочем, я понадеялся, что женщины уже обезопасили себя, ребенка и раненых от встряски. Долорес и Патриция отлично знали, что как только мы вступили в схватку, им следовало готовиться ко всему. В том числе и к самому худшему.
В последние секунды до столкновения капитан «Самсона» попытался увести его с линии нашей атаки, да поздно. Истребитель по маневренности почти не уступает перехватчику, и я врезался тараном туда, куда целил: в правое переднее колесо противника.
Долбануть его в борт и перевернуть, как мы поступили с буксиром Кирка, у нас не вышло бы – этот бронекат превосходил наш по габаритам и весу. Но его колесо не выдержало столкновения с трехсоттонным молотом, ударившим его в край обода. Колесная ось погнулась, а крепления переднего моста деформировались, от чего тот тоже перекосился. Причем довольно ощутимо. Продолжая вращаться, колесо стало задевать корпус, рвать обшивку и бить по шпангоутам, от чего перехватчик задрожал от днища до верхушки марсовой мачты.
Все это также отразилось на его управлении. С погнутым мостом и сильным колесным люфтом бронекат уже не смог двигаться по прямой траектории. Его повело вправо, и теперь он мог раскатывать разве что по кругу. Капитану перехватчика пришлось прибегнуть к экстренной остановке, чтобы не создавать помех идущей следом армии. Что он и сделал, умоляя Септет Ангелов обрушить на наши головы все мыслимые и немыслимые проклятья.
Ознакомительная версия.
