Откуда-то появились уже знакомые арбалетчики, они с угрюмым видом выстроились полукругом. Палач подошел поближе, Людвиг без особого интереса отметил, что орудие исполнителя – всего лишь обычный двуручный клинок боевого образца, а вовсе не «меч правосудия». Палач устроился за спиной осужденного. Гаген благоразумно держался позади строя арбалетчиков.
Людвиг посмотрел вверх – в пустом, синем, спокойном небе парил черный очерк охотящегося коршуна, зыбко и тревожно дрожал от жары перегретый воздух.
«Вот и все».
– Государь, вы, даже казня, опасаетесь меня?
Кунц Лохнер нахмурился.
– Молчите, Фирхоф… Мой император, будьте осторожны, он попросту ищет способа вас оскорбить!
Смущенный повелитель Церена выбрался из-за спин стрелков и немного приблизился к Фирхофу.
– Нет, Людвиг, я не боюсь тебя – ты бессилен помешать собственной судьбе. Просто мне неприятен вид твоей смерти – согласись, это не одно и то же.
– Не знаю, может быть.
Советник, не оборачиваясь, беззащитной спиной почувствовал, как приготовился палач.
– Убрали бы вы, мессир, волосы с шеи. Я в таких делах опыта не имею, могу и сплоховать, если промах приключится, вам это крепко не понравится.
Осужденный проигнорировал жалобу незадачливого мечника и с насмешкой посмотрел прямо в карие, мягкие глаза императора.
– Государь, зачем такие сложности? Хватило бы яда в кубке или стрелы под лопатку.
Гримаса гнева и обиды смяла круглое лицо Справедливого:
– Это уже слишком. Людвиг, ты забываешься. Молчать! Все, что надо, уже сказано – остальное пустые слова. Исполнитель, делайте свое дело.
«Я хочу жить», – подумал Фирхоф. «Я сдался слишком легко, теперь поздно что-то менять. В происходящем присутствует нечто странное, неестественное – справедливость, пусть даже жестокая, так не вершится. В хаосе странных событий оказалось забыто мое собственное правило – все подвергать разумному сомнению. Надо было бороться, я оказался слаб, поддался судьбе и магии Нострацельса».
Голодный коршун в пустом небе сложил крылья и камнем упал вниз, поймав кого-то вдалеке, Людвиг опустил глаза – по траве полз толстый черный жук-могильщик. Советник краем уха успел услышать свист воздуха, рассекаемого мечом.
– Нет!
Быстрая тень мелькнула наискось, закрыв небо, смяв траву и жука. Острие тяжелого двуручного меча зарылось в землю рядом с коленом Людвига – кто-то в последний момент толкнул палача. Фирхоф мгновенно вскочил и развернулся, собираясь встретить опасность лицом к лицу…
– Святые покровители! Только не это!
Ина вцепилась в плечо и руку мечника. Обшлаг ее синего платья уже пропитался темно-красным – скорее всего, девушка неосторожно попыталась ухватиться за лезвие. Растерянный палач отрывал от себя альвисианку.
– Эта потаскушка взбесилась. Она мне мешает.
Мечник выпустил оружие, высвободил правую руку и изо всех сил ударил девушку кулаком в висок. Фирхофу показалось, что он слышит хруст сломанной кости. Ина упала на бок, свернулась словно спящий котенок, и замерла в неподвижности, черные волосы закрыли лицо. В ту же секунду советник нагнулся и поднял брошенный меч.
– Вы крепко промахнулись – не надо было этого делать.
– Арбалетчики, стреляйте! – крикнул догадливый Гаген.
Палач проворно бросился в сторону, спасаясь от готовых сорваться с тетивы стрел. Людвиг попытался достать убийцу, но промахнулся тяжелым оружием, и тогда в два шага настиг императора, без церемоний обнял его одной рукой за шею, перехватил клинок за незаточенную часть возле рукояти, перевернул острием вверх и приставил острие к полному подбородку Гагена.
– Арбалетчики, залп по изменнику! – рявкнул опомнившийся Кунц Лохнер.
– Арбалетчики, не стрелять! – эхом отозвался Людвиг. – Со мною император. Вы не смеете стрелять в повелителя Церена… Государь, если вы будете вырываться, вы наткнетесь шеей на меч.
Фирхоф почувствовал, как напрягся, собираясь бороться, Справедливый, и чуть-чуть приподнял острие.
– Я не причиню вам вреда, если вы дадите мне для этого честную возможность. В противном случае – что ж, вас ждут ваши святые предки, терять мне все равно нечего.
– Жаль, что я не надел полный доспех. Прав был капитан Кунц – не надо было мне так беспечно приближаться к тебе, Людвиг. Очень жаль, что ты оказался изменником…
– Вы сами с завидным упорством толкали меня на мятеж.
Император слегка дернулся, впрочем, без особого рвения, меч прочертил на его полной шее неглубокую царапину. Капитан гвардейцев, увидев это, шагнул вперед, намереваясь отобрать у Фирхофа клинок, Гаген заметил это движение:
– Капитан Лохнер, я, ваш государь, приказываю вам отойти. Не создавайте повода для святотатственного кровопролития.
Кунц виртуозно выругался вполголоса, бросил в ножны обнаженный было меч и попятился назад, продолжая испепелять Людвига взглядом.
Ина не двигалась, ее беспомощная поза была позой мертвой. Безжизненные, мокрые от крови пальцы сжимали несколько вырванных с корнем травинок.
– Вольф! Вольф Россенхель!
Белая стена древней руины вспенилась, вскипела и обернулась зияющим Порталом. Хронист стоял, выпрямившись, напряженные руки лежали на самой кромке волшебного окна.
– Ренгер! Тьфу, то есть, Фирхоф… Где вы так долго пропадали? Я возился с запертой Гранью словно взломщик ларцов, много раз – и все безуспешно. Что вы сотворили с астральным эфиром, несчастный?
– Ничего. Вокруг не было ни скал, ни стен, ни единого места для Портала. Вольф, это не моя вина.
– Что здесь творится? Неужели играется ключевая сцена? Я смотрю, вы, как герой притчи, держите за уши того леопарда, которого не можете отпустить…
– КЛИСТЕРЕТ ВАС ЗАБЕРИ! Оставьте разговоры, оставьте в покое леопардов! Да, это ключевая сцена, если немедленно не поможете, она обернется демон знает чем.
– Помогу. Правда ведь может быть зачтена как помощь? Фирхоф, вас искали не просто так, у меня важные новости. Я пересмотрел и обдумал историю с чашей Нострацельса, то, что я откопал, в корне меняет дело.
– Что?!
– Опыт с кровью Этторе был неправильно истолкован. Вы совсем не «лишний элемент».
– Тогда откуда в чаше взялся мой портрет?
– Я уже сказал – от крови Этторе. Он непричастен к событиям в Толоссе, зато по линии судьбы был изначально связан с вами – какими-то обстоятельствами то ли жизни, то ли, возможно, смерти… Честное слово, я не знаю, это не мой сюжет.
– Боже мой! Вы уверены, что я никогда не был причиной разрушений?
– Уверен, что не были.
– Тогда кто же «лишний элемент»?
– Понятия не имею, возможно, его не существует вообще, и все, происходящее вокруг, совершенно и несомненно естественно. Мало ли до меня и до вас было войн, нашествий, эпидемий? По-вашему, во всем виноваты безвестные авторы-сочинители?
