Ознакомительная версия.
– Так откуда она может знать? Он же ушел черт знает когда.
– Думал, только Колян из вас двоих идиот, так и ты туда же, Микса. Допрыгался наш Грешник. Раз девка чует своего папашку, значит, зараза есть и у него. Я это точно знаю. Будь жив Костолом, он многое смог бы рассказать о дивной связи между заразными, он этот вопрос досконально изучил…
Храмовой ухватился за спинку пылившегося в углу кресла, поставил у кровати, тщательно стряхнул с сиденья пыль, прежде чем опустить на него свой холеный зад, обтянутый новенькой джинсой. Фиона видела, что за маской иронии и высокомерия Храмового прячется страх, пожирающий его изнутри. Пожирающий с того самого момента, когда отцу удалось сбежать. Видела, как на влажном от пота виске пульсирует синяя жилка. Как подрагивают губы, когда он замолкает. Как дрожат пальцы, мнущие сигару. Он боялся ее. И еще сильнее боялся ее отца. Жаль, что у нее это вырвалось… Но как приятно видеть страх врага!
Поймав горевший ненавистью взгляд Фионы, Храмовой сунул сигару в лапу стоявшего рядом Коляна. Затем стянул с ноги девушки войлочный тапок и просунул в отверстие гильотины ее мизинец.
– Милые пальчики. Знаешь, я думаю, ты поняла, что больше мне не нужна. Для зачатия ты уже не годишься, и дело, конечно, не в том, что твое личико подпалило, как шкуру у свиньи перед разделкой. Любая женщина в убежище с радостью сделает работу, которая предназначалась тебе, а ты такой возможности – жить дальше, лишилась после того, как погубила мою Настю. Досадно, конечно, терять такое тельце в расцвете сил, зато теперь руки у меня развязаны. Расскажешь мне все, что я хочу узнать – умрешь без мучений. А будешь артачиться…
Гильотина в худых пальцах Храмового резко сжалась, рассекая плоть и кость.
Девушка выгнулась дугой. Ее утраченная чувствительность вдруг вернулась с удесятеренной силой. Боль охватила все ее израненное тело, прокатилась по ожогам и увечьям опаляющей волной.
И Фиона пронзительно закричала.
* * *
– Не могут же они так вечно нестись, а, Димон?! – крикнул слева Фёдор, перекрикивая шум ветра и рокот мотора.
Челнок кое-как пристроился на корточках в левом углу трясущегося прицепа, одной рукой вцепившись в невысокий, сантиметров сорок, борт, а другой в цевье автомата. Приклад с металлическим лязгом пританцовывал на стальном полу, подпрыгивая на неровностях дороги. За плечом торчала гладкостволка. Соленый примерно так же сидел в другом углу, придерживая «калаш» на коленях.
Упругий напор ветра бил Димке в спину. Ухватившись покалеченной рукой за изогнутые прутья каркаса, проходившие на уровне груди, он наблюдал за преследователями стоя. После слов Фёдора он кивнул, не поворачивая головы. Не желал упускать их из вида. Только на это и оставалось надеяться – что псевдопсы вскоре устанут, не выдержав гонки с квадром. Но если «хонда» вдруг встанет, то пять стволов их не спасут. Тварей слишком много. Даже сквозь метель и сгустившуюся ночь было видно, как позади, при отрыве всего метров в сорок, все потемнело от волны несущихся тел. Шум ветра приглушал удары множества лап, вытаптывающих снег, и злобный вой, исторгаемый десятками глоток. Но и от того, что доносилось, кровь стыла в жилах.
Отчаянное положение.
Выбить вожака пока не удалось. Выкосить как можно больше тварей автоматным огнем тоже не вышло, лишь зря опустошили несколько рожков. Как только начинали стрелять, псы рассеивались, а затем, когда стрельба прекращалась, снова выскакивали на дорогу. Летящий в лицо снег, непрерывная тряска, немеющие от холода пальцы – все это не позволяло толком прицелиться, и пули по большей части уходили в молоко.
Димка точно знал, что это те самые, с Автозаводской. Он их здорово разозлил, когда пристрелил вожака с крыши трансформаторной во дворе жилого квартала. Коллективное сознание зверей запомнило его запах. Поначалу, конечно, увязались за Грешником, но тот ушел от них по льду, а на реку звери сунуться не рискнули – знали, кто обитает в глубине. А теперь учуяли его запах и неслись за ними, как привязанные.
Месть – серьезный мотив.
Дистанция между квадром и стаей клыканов то немного увеличивалась – несмотря на широкие подушечки лап, псам тоже было нелегко чесать по глубокому снегу, то резко и опасно уменьшалась. Кирпичу периодически приходилось маневрировать, теряя скорость и снова сокращая с трудом выигранный десяток-другой метров. Увы, старое шоссе не настолько пустынное и ровное, как лед на реке, так что сугробы и остовы мертвых автомобилей создавали препятствия не только для псевдособак. А «хонда», вдобавок, перегружена.
Когда какая-нибудь псина опрометчиво вырывалась вперед, Димка ее «отрабатывал» из снайперки, надеясь, что именно эта тварь окажется новым вожаком. Но пока не везло – клыканы умирали, а стая по-прежнему преследовала «хонду». Минутой назад он вставил в винтовку последний магазин. Потом придется одолжить автомат у Кирпича или Наташки, иначе останется безоружным. Кирпичу, поглощенному управлением, приходилось несладко. Димка и не оборачиваясь чувствовал, как юный следопыт через силу сжимает рулевые рукоятки, борясь с жжением и усталостью в мышцах, на голом упрямстве и страхе. Страхе оказаться в зубах клыканов. Страхе быть разорванным заживо. Слишком опасно сейчас совершать акробатические трюки, чтобы заменить его тем же Соленым. Терпи, пацан.
Мысль использовать гранаты упрямо вертелась в голове – но на скорости, когда ориентиры видны скверно, легко ошибиться с расстоянием, перебросить или недобросить. Потратить боеприпас зря. Да и укрыться на прицепе негде – хотя разлет у осколков всего метров семь от точки взрыва, некоторые крупные фрагменты могут усвистать намного дальше – на десятки метров. Маловероятно, что именно в их сторону, но рисковать не хотелось. Если они, в кузове, еще могли после броска упасть на пол, то Наташке с Кирпичом деваться будет некуда.
Пространство дороги резко сузилось.
Слева вдоль дороги замелькали кирпичные столбы, стянутые металлическими решетками и заглушенные заснеженными зарослями из кустов и деревьев. А справа размытой серой полосой встала ограда из бетонных плит, над которой из метели проступали расплывчатые очертания полуразрушенных зданий какого-то комплекса.
Клыканы вдруг бесследно растворились за завесой из снега, даже вой затих.
Димка сразу насторожился – такая внезапная перемена в настроении псов ему не понравилась.
Но Фёдор, простая душа, только обрадовался:
– Наконец-то сдриснули! – Кротов привстал, придерживаясь за прутья, завертел головой. – Прикиньте, мужики, знакомое место! Я же здесь учился! Вот эти развалины – бывший технологический колледж. А с другой стороны – управа района. Сейчас там, наверное одни упыри обитают.
Ознакомительная версия.
