лепит из воска в Нелге, и Ияков, который вырезал добрую часть псилактиков северо-запада Континента, уничтожил половину Рибла и покончил с Южной Империей… Не думаю, что мы можем опасаться возвращения глиномеса…]
[Лондуаэр: Такие шутки уже неуместны…… Хм… Ияков… Я думал, что он умер… В конце концов, такая чуть ли не мифическая персона не могла вот так вот просто исчезнуть. С момента смерти Сифиза прошло уже 11 лет, и о Иякове ни одной весточки. Я слышал о нём от какого-то Вербиниция, если меня память не подводит, да и тот встречал его ещё до тех событий.]
[Мэнхэрд: Тем не менее, по народу ползут подобные слухи. Детишки сочиняют какие-то странные песенки, а придворные предвещают то, что он придёт и по нашу душу.]
[Лондуаэр: Насколько я знаю, он всегда сражался с теми, кто мог дать ему отпор. Я не псилактик, так что не думаю, что его заинтересую. Да и если бы ему нужна была власть, он бы и не оставлял после себя пустеющие троны.]
[Мэнхэрд: Надеюсь, что вы правы, отец.]
[Лондуаэр: Эх…]
Король протёр глаза и взглянул в окно, за которым уже изрядно вечерело.
[Лондуаэр: Я тоже надеюсь.]
[Ияков: …]
Взбухшие гроздья окровавленных туч россыпью раскинулись по голубому блюдцу-небосводу. Деревья покачивались в такт дуновения ветра, потряхивая буроватыми листьями.
[Ияков: Фухх…]
На вершине утёса, зацепившись ногами за ветвь одного из самых жирных и маскулинных деревьев в этом вечно сумрачном плоскогорье, упражнялся мускулистый щетинистый мужчина с атлетичным телом, широкими плечами, нахмуренными бровями и длинноватыми чёрными копнами волос, собранных в небольшой пучок.
На лице мужчины было несколько морщин, скулы и челюсть свидетельствовали о приличном возрасте под 30 лет, а выражение лица было настолько суровым и мёртвым, что ему можно было дать и все 40.
[Ияков: Эргх…]
У него уже были руки – он соткал их самолично из костей, нервов и мяса диких зверей. Прямо сейчас он, к примеру, стоял на одной из них, сохраняя идеально вертикальное положение тела и параллельно отжимаясь на ней с такой лёгкостью, словно всё его тело было пушинкой.
[Ияков: …]
[???: У нас хорошие новости, всё необходимое для исполнения плана уже готово.]
Перед мужчиной стоял абсолютно такой же мужчина, вот только уже с неестественно яркими красными глазами. Он разговаривал как-то отрывисто и злобно, словно вот-вот был готов накинуться на упражняющегося атлета.
Тем не менее, этот клон Иякова не был его врагом – он был его слугой.
[Ияков: В таком случае завтра мы начинаем. Как только солнце выползнет из-за горизонта, пусть остальные начинают действовать.]
[???: Понял.]
Немногословно ответив на порученное приказание, мужчина молнией рванул в небо и улетел куда-то вдаль, оставив брешь в розовых облаках.
[Ияков: Гххр…]
Ияков рассержено слез с дерева и взглянул в разогнанные облака.
«Воссоединитесь».
Одна только мысль и облака, как бешеные, с такой скоростью рванули обратно, скомкавшись в целостные плюшевые округлости, что казалось, что это крохотные белые мухи мельтешили перед глазами, а не громадные облака в многих километрах над головой.
[Ияков: То-то же…]
Мужчина произнёс это без какого-либо задора и эмоции в принципе.
[Ияков: Хм…]
Что же произошло с Ияковом за все эти годы?
Ну что ж, это была очень длинная, хоть и довольно короткая история. После последней встречи с Аймаром, (тогда ещё) юноша отстранился от всего мира и затаился на вершине вот этой самой горы, которая располагалась где-то на юге. Днём и ночью он занимался собой, тренировался, практиковал способность и экспериментировал.
В какой-то момент у него получилось невозможное – создавать жизнь, если, конечно, подобное можно было назвать жизнью. Он мог создать копию того, что понимал абсолютно полностью. Понимал он только себя, так что и клоны получились соответствующие. Нет, они не переняли его память или способности – только жгучую злобу и обиду.
[Ияков: …]
С помощью новоиспечённых помощников Ияков принялся разрабатывать крайне грандиозный план. С помощью собственной силы он усилил собственных клонов и отправил их во все уголки земли, чтобы добывать информацию и доносить её до самого Иякова. Изредка и сам мужчина выбирался со скалы и проводил вылазки, чтобы узнавать уж самые потайные секреты, необходимые для выполнения плана. В конце концов, он всё ещё мог в лёгкую считывать память одним только прикосновением.
[Ияков: …]
Мужчина нацепил на тело серую тряпку, вытер ею пот на плечах, спине, под подмышкам и снова закинул через шею.
Восседая на камне он взирал куда-то далеко и попутно проверял облака над собой. Он никогда не позволял им разбредаться далеко – какие бы ветра и смерчи не бывали в этих гористых местах, эти облака висели здесь уже 10 лет, не осунувшись ни одной каплей и не разлетевшись ни одной пушинкой. Ияков не любил смотреть в пустеющее небо, ему становилось от него не по себе. Спокойное и безмятежное – оно совсем не походило на его раненное сердце, и ему было будто стыдно перед одной уже давно погибшей девушкой, так что его взор вечно был в слоистых облаках.
[Ияков: …]
Аймар уже давно не появлялся. Видимо, он просто оставил Иякова, а может и вовсе умер от старости. В любом случае, мужина его не боялся – он уже никого не боялся.
[Ияков: …]
Ияков поднялся с камня и двинулся к своему гамаку-кровати из драконьей шкуры (тут один гнездился, оказывается).
Завтра его ждала тяжёлая работа. План должен был наконец-то исполниться.
[Ияков: …]
Так что же это был за план? Довольно тривиальный.
[Ияков: …]
Уничтожить этот мир.
***
[Оддомис: ЧТО ПРОИСХОДИТ?!]
Правитель крупной империи стоял в наспех одетой кольчуге и судорожно взмахивал руками перед своим генералом, который, пытаясь сохранять свою квадратную рожу спокойной, излагал императору последние новости.
[Генерал: Первые стены пробиты. Это единственное, что нам известно. Войск никто не видел и псилактиков Еймерь не обнаружил. Все посланные мною солдаты обратно не вернулись.]
[Оддомис: Стены моего замка не могут так просто пробиваться! Это какой-то бред!]
У Оддомиса были острые глаза и не менее острые стрелки в совокупе с длинными ресницами. Из подбородка торчала длинная и аккуратная козлиная борода с изумрудом внутри.
Его замок представлял из себя какую-ту крайне сложную и странную конструкцию: тронный зал и все сопутствующие комнаты находились под одним кирпичным «шатром», комнаты прислуг, остального персонала, точильни, кладовые и остальное было под вторым «шатром» и так далее. В итоге замок представлял из
