Он брезгливо отряхнул руки, будто только что хватал ими что-то гадкое и противное, и неторопливо направился ко мне.
– Чего разлегся-то? – спросил он, старательно обходя тела спецназовцев.
Интересно, они вообще-то живы? Лучше об этом сейчас не думать, как и о том, буду ли жив я спустя несколько минут.
Отвечать на вопрос Колдуна я, естественно, не собирался.
– Вставай, уж коли жив остался, – кивнул он мне, – встречай смерть как подобает мужчине.
Я, будто получив удар под дых, судорожно вздохнул, но все же поднялся.
– Так-то лучше, – удовлетворенно сказал Колдун. – Ребята, аккуратненько утихомирьте его.
Услышав эти слова, я, несмотря на то что ноги стали ватными, бросился к выходу. Не успел я сделать и пары шагов, как кто-то схватил меня за шкирку, будто нашкодившего котенка, и потащил обратно в центр зала. Я отчаянно упирался в меру своих скудных сил, но толку было мало. Если быть точным, то никакого толку не было.
Меня подтащили к Колдуну и поставили перед ним, не забывая придерживать за плечи, чтобы я вновь не попытался смыться.
– Вот что ты все брыкаешься, а? – Колдун развел руками. Я, ожидая, что сейчас он жахнет каким-нибудь очередным заклинанием, зажмурился, но оказалось, что это он всего лишь чувства выражает. – Все время только брыкаешься и брыкаешься. Нет чтобы спокойно умереть и другим жизнь не портить. И ведь важного ничего в тебе нет, просто мешаешься ты. Мелкая букашка, которая портит общую картину. Мелкая, а, поди ж ты, живучая. Так бы и жил себе, никем не замеченный, если бы не случай. И если бы не что-то еще…
Колдун задумался.
– Вот это самое что-то меня и волнует. Почему ты такой живучий, а? Просто сверхъестественно живучий. Хотя… в моих устах это звучит немного лицемерно, не находишь?
Я философски пожал плечами. Мне уже было все до фени. Говори теперь сколько хочешь, все равно ты меня уже не убьешь. Я уже практически мертв, скоро начнет действовать яд. Не знаю почему, но я в этом уверен.
– И ведь когда я тебя наконец убил, я даже пожалел. А вдруг в тебе все-таки есть что-то, что связывает тебя со мной? Да, да, именно связывает. У нас есть что-то общее, именно поэтому тебя пригласили на Посвящение. Потому что мне показалось, что в тебе есть что-то такое, что есть и во мне. Кого-то ты мне напоминаешь… из моей прошлой жизни.
Чегой-то он такой откровенный? Видимо, уже точно решил, что пора меня убивать.
Я тяжко вздохнул.
– Знаешь… – Колдун посмотрел на меня так, как будто только что увидел что-то новое… во мне, на мне, в общем, что-то он решил со мной сделать такое, что ему очень понравилось. – Я ведь так и не решил, убивать тебя или нет. И все еще решал, до этого момента. А теперь решил.
Он сделал паузу, для эффектности. Откуда ему знать, что мне уже все равно, что он там решил. У меня уже начала кружиться голова, а это явный признак начала действия яда. Если, конечно, это не от той гадости, которую я пил здесь. Но если бы виноват был напиток, то это началось бы сразу. А значит… значит, яд начал действовать.
– Я решил вот что, – провозгласил Колдун. – Если ты и в этот раз выживешь, то я больше не буду пытаться тебя убить. Мне кажется, что это достойная награда за твое упорство.
Если он ожидал бурю радости с моей стороны, то он явно прогадал. Я едва сдерживался, чтобы не вывернуться наизнанку. В глазах уже все начало плыть, в ушах звенеть, а в мозгах плавиться. Кстати, уже второй раз меня травят. Сначала Сорняк, теперь Вельма. Какой же я везучий…
– Так что… – у меня закружилась голова и половину я не понял, – … готов. Ребята, гуляйте, а я…
Колдун сказал еще что-то и вновь начал растворяться в воздухе. Дело-то привычное в общем-то.
Ребята отпустили мои плечи, и я с облегчением бухнулся на пол.
– Добивайте, короче, – приказал полурастворившийся в воздухе Колдун.
Вот незадача-то. Вельхеор! Пиявка-переросток, где ты?! Меня сейчас добивать будут!
Но прежде чем меня начали добивать, со мной произошло то, чего я так боялся все последние часы. Яд начал действовать.
Тело начало скручивать судорогой, и я, лежа на полу, выгнулся дугой. Боль, скажу я вам, просто адская. Перед глазами все покраснело. Скорее всего это лопнули капилляры глаз, а пальцы мои невольно начали скрести по каменному полу.
– Чего это он? – озадаченно спросил Колдун, перестав растворяться в воздухе и так и оставшись полу исчезнувшим. Вопрос, надо думать, был риторическим.
Я бы с радостью объяснил, что со мной, но мне было не до того. Мой мозг взорвался множеством самых разнообразных картин, будто желая отвлечь меня от боли. И я действительно немного отвлекся. Среди всей какофонии замысловатых образов один страшнее другого иногда проявлялись мои воспоминания. В основном те, которые были связаны с событиями последних двух недель. Мне вспомнился мой прыжок из окна морга, после которого у меня были переломаны почти все кости, но боль, если честно, была так себе. Когда в меня стреляли из автомата, я и вовсе ничего почувствовать толком не успел, а сразу провалился в забытье. Вообще, когда я еще был связан с Вельхеором, боль была будто игрушечной.
Если честно, то мои мысли не были столь четкими. Они были хаотичны, и лишь изредка мой мозг извергал связные фразы, из которых и составилась общая мысль.
Если бы я был таким, как неделю назад, то этой боли бы не было, – пронеслась нечеткая мысль…
О чудо! Эта мысль стала той соломинкой, которая смогла меня немного вытянуть из агонии.
«Если бы я и сейчас был вампиром», – вновь подумал я, на сей раз сосредоточившись на этой мысли и, если мне не показалось, получил слабый отклик. Не знаю откуда послышался тихий голос, повторяющий мою фразу. И сразу стало легче.
«Если бы я был вампиром!» – молча вскричал я и тут же понял, что Вельхеор имел в виду, когда говорил «громко подумай».
Эта фраза начала множиться в моем мозгу, бегая из одного уголка сознания в другой.
Если бы я… вампиром… был… если бы… вампиром.
Эту фразу уже повторяла сотня голосов. Все громче и громче…
Неожиданно все стихло, и я понял, что больше не ощущаю никакой боли. Я и тела-то не ощущаю.
Я что, опять умер?
– Мир его пуху, – раздался совсем рядом голос Колдуна. – Вернее, пух его праху…
Стоп. Если я слышу, значит, я жив? И тут меня будто вышвырнуло из темноты, как я успел заметить – это меня из моего тела вышвырнуло, и я увидел все ту же картину. Колдун, по-прежнему видимый лишь наполовину, девять сектантов, стоящих полукругом надо мной, за их спинами тела спецназовцев и, собственно, себя самого. Вернее, мое тело. Я сам-то оказался в метре от Колдуна. Тот, что характерно, меня не замечал. Правильно, я же теперь призрак.
