Ознакомительная версия.
– Чего?
Олег засопел в трубку. Потом прогудел вполголоса:
– Ну… есть еще?
Зухра сдерживалась, чтоб не рассмеяться.
– Что, уже наигрался?
– Да, то есть, нет… – даже не видя, его она почувствовала, как он покраснел. – На такие крутые штуки у менял можно вообще все что угодно выторговать! Просто если у тебя есть еще что-то подоб…
Она пообещала ему «Розового слона» на неделю и «Немецко-французский» навсегда.
Он пообещал в воскресенье взять ее на стрелку сменялой.
Потом мама позвала ужинать. Зухра лениво ковыряла вилкой макароны с сыром и пялилась в маленький переносной телевизор, стоящий на холодильнике. По телику шла «Песня года».
– Умх… – сказала она с набитым ртом, – она в соседней палате со мной лежала в больнице.
На экране Пугачева в безразмерном платье ходила по сцене в клубах дыма и пела о старинных часах. Зухра вымыла за собой тарелку, и уже на выходе из кухни услышала, как мама воскликнула:
– Ох! Ну и чучело!
Зухра обернулась и увидела, что на сцену вышла хрупкая девчонка в красном платье. Безвкусно намазанное косметикой лицо ее казалось лицом сумасшедшей: белая пудра, свекольные щеки, густые черные тени. Ее шляпка с бахромой была похожа на абажур настольной лампы. Ярко-красное платье ее, висящее как мешок, волочилось по полу. Мурашки пробежали по спине Зухры: в блестяшках, которыми был расшит подол, Зухра узнала те металлические штуки, которыми штора крепится к карнизу.
– Для вас поет Жанна Агузарова! – объявил розовый ведущий, радостно улыбаясь.
Вцепившись в микрофон, девчонка тоненьким голоском запела пронзительную песню о Луне. Зухра содрогнулась
Это был «Невод». Страшная хрень, которая обычно скрывалась под безобидными игрушками. Безобидная для большинства. Говорят, неизвестно кто этот «Невод» создал. И какую цель его создатель преследовал. «Невод» забрасывали в мир, в людское бескрайнее море, и он ходил по рукам от одного игрока к другому. Собирая отпечатки на своей пластмассовой поверхности, царапины гвоздями, надписи фломастерами и наклейки из жвачек. Пока не натыкался на нечто особенное. На кого-то, обладающего чем-то особенным. Умеющего рисовать. Создавать гениальные формулы. Играть в шахматы. «Невод» зацеплялся за эту Сущность. Присасывался к ней и считывал с человека все. Высасывал из него все его мысли и мечты. Сны и желания. И делал бэкап – сохранялку. Потом этот картридж отправлялся дальше, и если находил еще одного – и его считывал. Попадал человек в «Невод» – и не мог уже выбраться никогда; тот, в чьих руках картридж – тот рулит теперь его жизнью. Может заставить сделать что угодно даже помимо собственной воли. А даже гипнозом человека нельзя заставить делать что-то, что ему не свойственно. А самые умные – говорят, что «Невод» придумал Кашпировский. Он первый понял, как всех настроить на нужную ему волну. Он использовал телевидение. Мудрейший человек. Под видом лечения от энуреза запрограммировал всю страну. От васи петрова из Владивостока, до Горбачева, который совершенно на ровном месте вдруг вырубил все виноградники в стране и ввел «сухой закон». А потом и вообще нахер развалил страну.
Ну а Зухра говорит, что теперь душа Жанны у нее в руках. Все, что она захочет – Жанна сделает. Она кукла вуду у нее в руках. А Зухра – хозяйка ее. Она играет в куклы.
Кровник хлопнул Шама по плечу:
– На дорогу смотри, водитель…
Шам обернулся к лобовому стеклу и выругался – метрах в трехстах впереди по курсу, маячил еще один милицейский пост. Только желто-синего было еще больше.
– Мы уже почти приехали, – сказала Нитро. – Сворачивай вот сюда, во дворы.
Они свернули на узкую аллейку, обсаженную тополями, ведущую в узкую щель между домами.
Шам чертыхнулся и нажал на тормоз: прямо на въезде во двор, поперек дороги лежал на боку микроавтобус. Судя по всему, несколько часов назад он выгорел дотла.
– Дальше пешком! – сказал Кровник. И схватил Нитро за руку. Глянул на розовые пластиковые часы на её тонком запястье:
– И очень в темпе!
Стал выбираться с заднего сидения:
– Помоги!
Нитро, выпорхнувшая из машины, помогла ему. Они общими усилиями стащили скафандр и запихнули его обратно на заднее сидение. Усадили его на широкий кожаный диван. Пустой скафандр с пустым шлемом. С помутневшим, словно перегоревшая лампочка, полукруглым стеклом. Без него на улице было заметно прохладнее.
– Вода есть? – спросил Кровник, с трудом отводя от него взгляд, рыская взглядом по салону. – Пить хочу всю дорогу, не могу…
– Fuck! С этим я ступил конкретно, чувак! – Шам облизывал сухие губы. Он запер машину. – Воды мы не взяли! Меня самого сушняк долбит!
– Смотри! – воскликнула Нитро. – Ларек!
Они действительно увидели ларек. Прямоугольный ящик, сваренный из листового железа, у дальнего от них выхода со двора. До него нужно было бежать наискосок вдоль шести подъездов и детской площадки.
– Блин! – сказал Кровник. – Только бы был открыт! Я тоже пить хочу, умираю просто!
– Стоп! – сказала Нитро. – Открой багажник!
– Да, – кивнул Шам. – Точняк.
Он открыл багажник. Нитро достала из него черный чемодан с двумя глубокими царапинами на борту. Протянула его Кровнику:
– Держи гроб, – сказала она и добавила: – убийца. Не вздумай выбрасывать. Это твой. Навсегда. Будешь носить его до самой смерти. До второго пришествия. До…
Нитро молчала, выпучив глаза на него.
– До чего? – спросил Кровник.
– До того, пока мертвые не воскреснут!
Кровник взялся за ручку и потянул носом.
Он уже чувствовал его в своей жизни. Ощущал неоднократно. И никогда этот запах не вызывал у него положительных эмоций.
Этот запах, который шел сейчас из чемоданчика.
Кровник взялся за рукоятку.
– Все? – спросил он.
– Все!
– Теперь, – сказал он, – бегом марш!
И они побежали. Перепрыгнули через низкий забор палисадника, пронеслись мимо качелей, кривой горки и турника.
– Блин, вот штука, твой орех! – сказал Кровник.
– Yes!!! – крикнул Шам, подпрыгнув на ходу. – Только отходняк у него такой, что лучше об этом сейчас не думать!
Ларек был открыт.
– Вода есть? – Кровник, заглядывал в узкое окошко: внутри сидела сонная продавщица с потекшей под правым глазом тушью. Она смотрела маленький черно-белый телевизор.
– Газированная, без газа? – спросила она.
В маленьком черно-белом экране маленький черно-белый танк поворачивал башню к маленькому черно-белому парламенту России.
– Все равно! – сказал заглядывающий в окошко и оттесняющий Кровника Шам. – Три полторашки!
– Из холодильника или нет?
Ознакомительная версия.
