Видя, что я все еще не убежден, Чхон взмахнул рукой, вызывая голографический экран. На нем появились строки каких-то отчетов, карты и фотографии, которые сменялись слишком быстро, чтобы я мог успеть в них разобраться.
— Вот, полюбуйся. Знаешь, что это такое? Это секретные разведывательные сводки, к которым шушера, вроде твоего Ленца, не имеют доступа. В них написано, что коммунисты, окончательно установив контроль над Бендерами, освободили порядка тридцати процентов политзаключенных, попавших в тюрьмы за время правления Ильина. Остальные семьдесят процентов отправились в трудовые лагеря на восток. Китайцы затеяли там несколько гигантских строек — возводят новые современные города с нуля. Нерационально, дорого, тупо — в духе плановой экономики. Вполне возможно, что твой папаша сейчас вкалывает там. Думаешь, кто-то сейчас строит планы, как вытащить его оттуда? Да всем срать на него! Похоже, что и тебе тоже…
— Это не так!
— Нет?! Ну так какого хера ты пытаешься найти себе непыльную работенку в «зеленой зоне» Сиднея вместо того, чтобы сделать что-нибудь для него?!
— А вы, что же, занимаетесь освобождением заключенных из китайских тюрем?!
— Мы занимаемся тем, что требуется, для поддержания безопасности и порядка. Я знаю одно, парень — нам предстоит война с китайцами. Не сейчас, так через пять лет, или через десять, но она непременно начнется. И, если мы победим, а мы победим — судьба твоего папаши может измениться. Но ты, как я понимаю, не намерен в этом участвовать.
— Если война действительно начнется — я сделаю то, что потребуется, генерал, — ответил я. — Но я не вижу, как я смогу помочь своему отцу — если он действительно жив и находится там, где вы говорите — тем, что стану наемником.
— Ах, вот, что тебе не нравится? — Чхон глухо засмеялся. — Быть наемником — это недостаточно круто для такого маленького тщеславного засранца, как ты? Хочется вензелей, штиблет и орденов? Если так, то в твоей башке набито то же самое, что в грушах, которые ты колотишь. Ты, похоже, ни черта не смыслишь в том, что такое гибридная война. А человечество не воюет иначе уже добрых полсотни лет. Регулярная армия — это ничто. Декорация, красивая картинка для обывателей. На что, по-твоему, способны солдаты, одетые в форму Содружества? Со всеми их уставами, конвенциями, трибуналами и толпой журналистов, следующих по пятам? Они могут разве что сидеть на своих базах под флагами миротворческих миссий, протирая там штаны. Они не способны воевать по-настоящему. Если бы они попробовали — живописные фотографии обезглавленных детских трупиков и заголовки вроде «Резня, устроенная солдатами Содружества» появились бы на тысяче новостных сайтов раньше, чем первый кувшиноголовый придурок спустил бы курок.
— А разве нельзя воевать с вооруженными врагами, а не с детьми?
— Вот только не пытайся говорить так, будто ты хоть что-то в этом понимаешь, молокосос! — грубо оборвал меня генерал. — Я провел на войне всю свою жизнь. Она не имеет ничего общего с идиотскими кинофильмами. Но это не способны понять те, кто жует пончики перед телеэкранами. Поэтому и нужны такие, как мы.
Меряя кабинет тяжелыми шагами, он чеканил:
— Кто двадцать лет оборонял от исламистов нефтяные скважины в Персидском заливе, пока корпорации выкачивали из недр то, что там осталось? Какие-то люди без опознавательных знаков, но с серьезными пушками и опытом боевых действий в составе лучших армий мира, работающие на малоизвестные тогда охранные фирмы «Глобал Секьюрити» и «Инновейшн дифенс».
Еще несколько тяжелых шагов.
— Кто навел порядок в Венесуэле и Боливии, где набирала популярность экстремистская группировка, намеревавшаяся стереть с лица земли близлежащие «зеленые зоны» Содружества и поделить все поровну? Некие ополченцы, на девяносто процентов состоящие из приехавших издалека добровольцев, серьезных мужиков с повадками ветеранов, которые предпочитали не говорить, что они еще недавно работали по контракту в «Бразилиа трупс». Кто решил похожую проблему в окрестностях Сингапура? Головорезы из «Чи милитари», нанятые местными властями без согласования с центральным правительством.
Широкая спина генерала замерла около окна, и он продолжил:
— Кто вернул стабильность в Центральную Европу, напинав задницу Альянсу? Легион, сформированный из бойцов частных военных компаний.
Лицо Чхона повернулось ко мне:
— Догадайся, где из этих мест побывал я.
Я не нашелся с ответом.
— В каждом из них, мать твою. И еще в двух десятках других! А теперь вспомни хоть что-то полезное, что сделали за это время «миротворческие силы». Не припоминаешь? Еще бы. Ведь она состоит из конторских крыс, вроде твоего Ленца, которые способны лишь на то, чтобы проедать свое жалованье. Я знаю, чем на самом деле занимается сраный отдел, где он работает. Думаешь, они сами понимают, кому поставляют оружие? Половина пушек, которые они отправили в Европу, была обращена против нас совсем недавно. Лучше бы они вообще ни хрена не делали — нам бы не приходилось после них расхлебывать.
Я недоверчиво качал головой, все еще колеблясь. Чхон умел говорить убедительно. Но за два с половиной года непрекращающейся психологической борьбы в стенах «Вознесения» я научил себя быть упрямым и твердолобым, не поддаваясь каким-либо манипуляциям.
Я зашел в эти двери с твердым намерением отказаться от уготованной мне Чхоном судьбой, и я не готов был сворачивать на половине пути, сколько бы красноречия не потратил на меня эмиссар частной военной компании.
— Ты не задумывался о том, почему я вообще распинаюсь здесь перед тобой? — внимательно наблюдая за моим выражением лица, полюбопытствовал гость «Вознесения». — Поверь, у меня вполне хватило бы власти, чтобы заставить тебя сделать то, что мне нужно, не спрашивая твоего мнения.
— Почему же?
— Потому что мне не интересны люди, которых приходится толкать в бой под дулом пистолета. Когда станет по-настоящему жарко, они гроша ломаного не будут стоить. Боевой дух — это единственное, что выгодно отличает мясо от железа и не позволяет машинам полностью вытеснить нас из военного дела. Если у тебя его нет — ты не нужен мне, какими бы физическими данными ты не обладал.
— Тогда я — не тот, кто вам нужен, — ответил я, слегка вздрогнув.
Чхон совершенно спокойно ухмыльнулся, будучи, похоже, не слишком удивлен моим сопротивлением. Было похоже, что он предвидел такой сценарий нашего разговора с самого начала.
— А я все-таки знаю тебя лучше, чем ты сам, Войцеховский, — заявил он. — Ты придешь к тому, для чего ты предназначен, рано или поздно. Хочешь поздно — пусть будет так.
Генерал сделал какой-то жест рукой, видимо, сигнализируя с помощью коммуникатора директору, Каммингз и Кито, что те могут вернуться в кабинет. Едва они переступили порог, как поведение Чхона, наедине со мной держащегося спокойно, резко переменилось.
— Как прошла ваша беседа? — доброжелательно осведомился Петье.
— Да пошел этот сосунок! — едва не брызнув слюной, рявкнул Чхон, а затем нервно заходил по кабинету из стороны в сторону, тыкая пальцем в сторону педагогов. — Что вы на меня пялитесь?! Бездари, тупоголовые бюрократы!
— Простите?.. — глаза мисс Каммингз поползли на лоб.
— Вот сидит человек, который благодаря вашим сраным подписям когда-нибудь получит статус резидента и диплом государственного образца… может, еще и с отличием, мать его за ногу. Гребаный староста гребаного отряда! И что?! Он мыслит как обыкновенный обыватель. У него и в мыслях нет послужить Содружеству по-настоящему! Он и не думает даже поползать немного на своем драгоценном брюхе, испачкав свои драгоценные ручки — он лучше будет работать в чистеньком офисе в столице над каким-то второсортным проектом, даром прожирая казенные харчи, пока ребята попроще будут сидеть в окопах! И плевать ему, что он годится для этой работы лучше, чем они!
— Послушайте, генерал… — кажется, какие-то из слов Чхона задели директора слишком сильно.
