— Почему же в начале устроили такую бойню? Положили Купрявичуса со всей командой. Во имя чего?
— Думаю, в самом начале у них была еще какая-то надежда на то, что заказчик их не бросит. Да и результатов таких они не ожидали. Не думаете ли вы, что военным рассказали про то, что произойдет на самом деле после того, как вирус сработает?
Когда военные увидели, во что вляпались, то просто побоялись, что им начнут мстить. Ведь даже в новом мире нужны союзники. А кто будет союзничать с этими ублюдками? Ладно, это все уже в прошлом. Еще один вопрос: как вы смотрите на то, чтобы я переселился к своему сыну?
— К Линасу?
— Да.
— Эдгар, вы это у меня спрашиваете? — Я удивленно пожал плечами.
— У кого же еще? Дело в том, что у меня тоже небольшие проблемы. Часть людей после неудачного штурма изъявила желание уйти. Они слишком надеялись на мифический хабар. А у меня, поверьте, нет ни малейшего желания их останавливать. Всю свою жизнь я кого-то удерживал, запугивал, ломал. Покупал, наконец. А сейчас, в конце жизни, пришло понимание, что сломал на самом деле себя. Лишил нормальной жизни, радости ежедневного общения с близкими мне людьми. Я мало общался со своим сыном, о чем сейчас очень жалею. Не знаю, сколько мне осталось, но остаток жизни хотелось бы прожить поближе к нему. Со мной остаются пятеро моих самых близких людей с семьями, поэтому…
— Да, понимаю. Но мы с Айваром скоро уезжаем.
— Конечно, семья превыше всего. Мы постараемся обеспечить безопасность ваших людей. Когда вы уезжаете?
— Послезавтра. Надо похоронить ребят, собрать вещи и решить несколько вопросов с людьми, которые остаются.
Он кивает и поднимается из кресла:
— До встречи.
Через полчаса на веранду выползает заспанный Айвар. Смотрит на кресло, потом машет рукой и садится на пол, приваливаясь к стене.
— Эдгар приезжал. Только что.
— Я знаю. — Он непривычно серьезен. — Слышал, о чем вы говорили.
— Мысли какие-нибудь есть?
— Робби, какие тут мысли, сам подумай. Если честно, я тоже не очень-то надеялся на эту вакцину. Мечтать, как говорится, не вредно. Ситуация была похожа на лотерею — когда билет проверяешь, вроде и не веришь, но все равно надеешься.
— Да, похоже… Что этот мужик рассказал, которому ты там что-то резал, под занавес?
— Резал? — Айвар посмотрел на свои руки, словно увидел их в первый раз. — Ну да, уши ему отрезал, не выдержал. Эта падаль участвовала в заражении, но кто, что и откуда именно привезли штамм, он не знает. Не знал, точнее, потому что ему повезло, сам подох. Я немного перестарался в конце, когда решил проверить свои познания в анатомии.
— Странно, сегодня словно какой-то особенный день. Тишина вокруг…
— Это новый мир рождается, Робби, — тихо говорит Айвар.
Левка как будто чувствует, что я скоро уезжаю. Сидит на коленях и мурчит, словно высказывает свое недовольство. Я перебираю его шерсть, хотя мыслями уже там, в дороге. Уже наизусть заучен маршрут, но все равно еще раз мысленно прохожу путь, словно в названиях городов и сел пытаюсь обрести уверенность, которой мне сейчас так не хватает. Закрываю глаза, пытаясь представить, что нас может ожидать в дороге. Зомби, морфы, люди. Именно так, если выстроить по степени возрастания опасности. Нежить уже перестала быть главной опасностью; то, что в самом начале приводило нас в ужас, превратилось в неудобство. Смертельно опасное, но не такое, как люди. Именно они сейчас представляют наибольшую угрозу в этом зарождающемся мире. Те самые, кто любил говорить о морали, человечности и доброте. Чего стоят все эти слова, когда за последние месяцы вокруг нас творилось такое, что даже в мрачные времена средневековья не придумали! Наслушались от соседей, что происходило в некоторых многоэтажках уже в первые дни эпидемии. Одних сомнительных подозрений хватало, чтобы убить человека. Вспомнился рассказ соседа, как у них в подъезде забили досками дверь в квартиру, чтобы ее жильцы не смогли выйти наружу. Да, чему вы удивляетесь? Увидели забинтованную руку у человека и замуровали в квартире, а вместе с ним и всю его семью. Раненый, конечно, обратился в нежить, куда он денется, но его близкие были лишены простой возможности убежать. Одним словом, их похоронили. Заживо…
Были и другие, которые кольями забили безобидного выпивоху-соседа, единственной виной которого была нетвердая походка. С ним даже говорить не пытались, замесили сразу. А инвалиды, прикованные к постели? Их бросали в квартирах, обрекая на медленную, мучительную смерть от голода и жажды… И это уже делали не соседи, а их самые близкие люди — дети, жены, мужья. Оставляли на смерть стариков только потому, что в машине уже не было места из-за загруженных чемоданов, которыми, кстати, были покрыты городские улицы, когда люди дрались в пробках за возможность вырваться из города.
Пир во время чумы, иначе не скажешь. И такие, надо не забывать, тоже нашлись. Устраивали оргии, когда вокруг горели дома и гибли люди. Да, всякое бывало. Всего не упомнишь, а надо. Хотя бы как аргумент для моралистов, которые, задрав слезливый глаз в потолок, рассуждают о терпимости, доброте, человеколюбии и морали. Мораль — вещь хрупкая, лопается, как стеклянный бокал от кипятка; для этого даже эпидемии не нужно, достаточно было посмотреть вокруг. Как люди дрались за место в шлюпках, спасаясь с тонущих судов, как отбрасывали беременных женщин от аварийных выходов в самолетах. Правы были предки — изредка смерть человека скажет о нем больше, чем вся прошлая жизнь.
Почему я это вспомнил? Наверное, подвожу итог своих дел. Нет, не земных, с этим подожду, мне не к спеху. Просто Айвар прав, завтра для нас начинается следующий этап жизни. Новой жизни в новом мире.
К нам подходит Альгис, вытирая ветошью и без того чистые руки. От него пахнет смолой, свежими стружками и немного краской.
— Гробы сколачивал?
— Да. — Он присаживается рядом со мной. — Не положим же погибших мужиков просто так, в мешках.
— Колю же положили, — вспоминаю я.
— Для Коли я тоже гробик сделал. — Он показывает руками размеры: — Небольшой такой. Когда решим, где парней хоронить, то и его останки перевезем, а то как-то не по-людски получается, — виновато роняет Альгис.
— Спасибо тебе…
В ответ он только машет рукой:
— Да ладно тебе, Робби. Сейчас закончу и машину вашу проверю. Я тут подумал — Виду к себе переселю. Все равно уезжаете, а пока вас не будет, пусть Аста с Каролисом отдельно живут, я так полагаю.
— Правильно полагаешь…
— Кота своего им оставишь?
— Нет, он к тебе больше привык. Возьмешь?
— Конечно, возьму, все веселее будет. Кстати, Валерка с семьей решил уезжать отсюда. Хотел вчера, но я уговорил вас дождаться.
